оба пожилых любителя живописи обращались в полицию. Дела оказались нераскрытыми. Потом по истечении нескольких месяцев они вдруг забирали свои заявления, якобы за ненадобностью.
— Объяснение очевидно, — рассказал Ром. — Они обратились к этому ушлому Хордерну! Ведь они же и рекомендовали Хордерна Годдсу, директору музея. Наверняка пришлось выложить баснословные денежки. Я запросил у Фрэнка вводную и легенду, хочу сам съездить к Элизе и поговорить с ней.
— Дельная идея, Ром! Правда, тебе придётся заложить много времени. Такая дальняя поездка, — поразилась я.
— Ничего страшного. Главное, чтобы Фрэнку это помогло. До него сегодня не прозвониться — расследует вовсю дело с этим НИИ. Вроде они там раскрыли серьёзные недостачи редких и секретных препаратов. Директора уже арестовали, и на подозрении одна из лаборанток, которая там работает подозрительно долго — более двадцати лет.
— Ого! То есть они перепродавали эти лекарства на чёрный рынок? Как хорошо, что у ТДВГ появилась наводка!
— Не то слово. Наверняка информаторы постарались и решили подсобить в нашем нелёгком ремесле.
— Ром, я тут ещё кое-что нарыла.
Я сильно устала, от напряжения и нагрузки у меня даже разболелась голова. И не мудрено — мы работали подряд почти шесть часов, без перерыва, чтобы найти Истину! Мы сидели в Комнате Шестёрки, завалились досье, материалами, картами городов и местностей, где проживали мадам Мариак и господин Бенш. Дело того стоило — мы продвинулись, пусть немного. Ром был свято уверен, что в правильном направлении. Каждый из нас искал по своему пути, мы периодически советовались друг с другом.
— Я тебя слушаю, — отозвался агент 004.
— Я проверила по базам данных самого Годдса. Мало ли, чем чёрт не шутит? Вдруг он тоже, как директор того НИИ, продаёт рапиры на чёрный рынок, или что-то в этом роде? Я обнаружила, что у него есть интересный родственник, который работал в музее в одно время. Его зовут Николас Трейпил, он художник-реставратор, приходится Годдсу племянником.
— И что? — спросил Ром.
— Ну, это я на всякий случай тебе говорю, о том, что я нашла. Я пока ещё не знаю, как это всё увязать, но можно сказать, во мне взыграла шпионская интуиция.
Ром задумался. Он всегда с вниманием относился к особому виду чутья, когда сыщики как по наитию хватали улики, которые казались совершенно неважными, и в итоге дело выгорало.
— Мы будем иметь в виду. Запиши это в листе гипотез. С таким результатом мы придём к Фрэнку. Он хотел пообщаться с нами вечером, но скорее всего, вряд ли у него получится выбраться. А завтра наверняка нам удастся всем встретиться. К Элизе я планирую отправиться с утра, поездом-экспрессом.
— Прекрасный план, — энергично закивала я. — Ром, ты большой молодец! Занимается ли кто-то ещё делом рапиры? Слышно ли, как продвигается расследование у Люка и Барта?
— Ничего не слышно, — покачал головой Ром. — Они больше контачат с Фрэнком. И Мэтт ещё не вернулся. Но тот тип, который подбросил кассету, никак больше не даёт знать о себе. Похоже, мы его спугнули: Люк и ещё один наш коллега из ГБРиБ, Брайан Лоуренс, дежурят там круглосуточно. Зал уже прикрыли от посетителей, никого не пускают, висит табличка, что там ремонт и смена экспозиции, а музей работает в обычном режиме. Пресса тоже пока ничего не заподозрила — в этом во многом заслуга наших. Годдс готов нам кланяться в ноги только за то, что его не тревожат назойливые журналисты и ему не приходиться оправдываться перед вышестоящим начальством, что из его музея пропала такая редкость. Он уповает и на нас, что мы поможем найти рапиру, и на этого таинственного Хордерна, про которого мы ничего не знаем. От старушки-служительницы, которая в больнице, тоже нет новостей. Как бы она там не умерла от этих операций. У меня на неё тоже шпионское чутьё, что она что-то может интересное рассказать — ведь она работала в соседнем зале.
Я задумалась. Время явно против нас. Я переживала, что рапиры давно уже и след простыл. Искать её на нашей планете — всё равно что иглу в стоге сена! Да что там — иглу… молекулу!
— Ром, как ты думаешь, рапиру найдут? Реально ли это?
— Я думаю, что найдут, рано или поздно. Ведь всё тайное станет явным, — оптимистично заявил Ром. — У неё кстати, богатая история, я вчера прочитал. Король Александэр слыл эпатажным монархом, он часто инкогнито выбирался в город из дворца, тайком от собственной стражи, и расхаживал по улицам в разных обличьях. Вёл дружбу с простолюдинами и настоящими бродягами, играя перед ними роль некоего обедневшего графа-бастарда. Делал он это больше из озорства, эксперимента ради. Полученные сплетни и слухи от народа использовал в своих политических реформах и идеях.
Он уделял огромное значение фехтованию, и не упускал случая с кем-нибудь подраться или вызвать кого-то на дуэль. Можно смело заявить, что он был одним из искуснейших фехтовальщиков своего времени. Король Александэр приглашал лучших учителей из других стран, чтобы его обучали всем приёмам, и собирал громадную коллекцию дуэльного оружия. Шпаги, рапиры, эстоки, мечи всевозможных форм и размеров, сабли, палаши — он собрал целый арсенал, и многие эти клинки сейчас представлены в ряде музеев.
Однажды король, по своему обыкновению, вышел в город ночью. Историки утверждают, что это была ночь на 21 марта, то есть на День Весеннего Равноденствия. Поразительное совпадение, не так ли?
В одном из тёмных переулков на короля напала шайка грабителей, и король, полагая себя опытным бойцом, решил вступить с ними в схватку в одиночку, при нём была лишь шпага. Грабителей оказалось много, они едва не лишили страну мудрого правителя, и сделай они это — не известно, как бы пошла нить истории. Возможно, Клот, нас бы с тобой на свете не появилось. В самый последний момент, когда короля уже серьёзно ранили, ему на выручку пришёл незнакомец, в тёмных одеждах, он был высок, длинноволос и очень проворен. Он-то в одиночку всех грабителей и порешил. В руках незнакомца была рапира, та самая.
Когда ошеломлённый король пожелал узнать имя своего спасителя, тот назвался маркизом Хэйесом из некоего графства, о существовании которого Александэр ничего не слышал, из чего король заключил, что его спас иностранный подданный. Александэр хотел убедить человека пойти с ним во дворец, представить его к награде и наделить важной государственной должностью за своё спасение. Человек же отказался, и, узнав, что спас самого короля-инкогнито, в порыве чувств подарил ему своё оружие — рапиру. После чего он исчез. И король Александэр никогда его
