грудь и вымолвил вполголоса:
— Огонёк притуши. И хватит брызгать слюной, как капризный малолетка.
Жила достал из кармана коробок спичек и пачку «Мальборо». Вытащил сигарету:
— Вот же урод! Перевернул папироски зачем-то. — Прикусив фильтр, закурил и на выдохе выругался: — Курёха как у бабы!
Сява принюхался по-собачьи:
— А пахнет вкусно. Курнуть оставь.
Жила поставил ногу на Максима, будто это был не человек, а убитый зверь:
— Ну что, братки. Как допросим партизана? Быстро или повеселимся? Обожаю ломать кости. Звук прикольный.
— Он пойдёт с нами, — произнёс Бузук.
Жила затянулся сигаретой:
— Брось, Бузук. Ты вор, я мокрушник. Нам делить нечего.
Бузук забрал у него сигарету. Отломал фильтр. Сделав несколько коротких затяжек, выпустил струю дыма в нахальное лицо:
— Это не просьба. — И протянул руку.
Ухмылка сползла с губ Жилы. Он убрал ногу с пленника и вложил свои трофеи в ладонь, напоминающую формой лопату:
— Хочешь взять его в заложники и потом обменять?
— На что? На дополнительную пулю?
— Тогда зачем он тебе?
Пряча сигареты и спички в карман, Бузук вскинул бровь:
— Ты ничего не попутал?
Зыркнув на корешей, Жила отступил на шаг:
— Не заводись. Я просто спросил.
Прищурив один глаз, Бузук затянулся сигаретой и отдал её Гвоздю.
— Дай пыхнуть разок, — прошептал Сява.
Гвоздь сделал пару глубоких затяжек, и сигарета перекочевала к Хрипатому.
Сява скроил рожицу:
— Про меня не забудь.
Поглядывая на Максима, Бузук снял рюкзак и полез во внутреннее отделение:
— Ты как, дружок?
Собравшись с силами, Максим сел. Согнув ноги, опёрся руками на колени и опустил голову. С подбородка сорвались тягучие капли крови. Так хреново он себя ещё никогда не чувствовал.
Бузук бросил Хирургу аптечку:
— Займись дружком.
— Опять двадцать пять! — вымолвил Жила с досадой.
Выудив из рюкзака пластиковую бутылку, Бузук щёлкнул крышкой, приложился к горлышку. Не спуская с него глаз, Хрипатый посмоктал сигарету, словно соску, и отдал Сяве.
Утолив жажду, Бузук кинул бутылку Гвоздю:
— Хирургу оставьте. И дружку.
Братки расположились на краю поляны, попили воды, передавая бутылку по кругу. Шнобелю плеснули в пригоршню. Он вылакал воду как собака, подобрал выброшенный Сявой окурок и отполз в сторону.
Бузук жестом попросил Хрипатого сесть рядом:
— Мы с тобой так и не поговорили после твоего дозора. Ты больше никого там не видел?
Хрипатый отрицательно покачал головой.
— С ним всё понятно, — проговорил Бузук, наблюдая, как Хирург вытирает салфетками окровавленное лицо «дружка». — Он, похоже, на самом деле проводник. А вот мальчишка… Откуда он взялся? Ну не мог же он в одиночку по тайге шастать. Без жратвы, зато в моднявом прикиде и с ружьём без патронов. Может, поблизости был загородный дом или спортивный лагерь, а мы прозевали?
Хрипатый вновь мотнул головой.
— Может, видел палатку или машину? Понимаю, вопрос глупый. Ты бы обязательно мне сказал. Но согласись, странно всё это. — Бузук кивком указал на Максима. — Думаешь, пацан был с ним?
Хрипатый пожал плечами.
— У него сотрясение мозга, — сообщил Хирург, возвращая Бузуку аптечку. — Я остановил кровотечение и дал обезболивающее. Кости носа целы, но травма серьёзная. Зрачки сильно расширены. Это свидетельствует…
— Идти сможет?
Хирург замялся.
— Сможет или не сможет? — допытывался Бузук.
— У него есть выбор?
— Соображаешь.
Хирург присел на корточки и прошептал:
— Если тебе нужен этот человек, запрети Жиле махать кулаками. Следующий удар закончится летальным исходом. Это я тебе как врач говорю.
— Тогда, как врач, позаботься, чтобы он жил, пока я не решу, что ему пора умереть, — произнёс Бузук еле слышно. Порывистым жестом велел Хирургу отойти и с угрюмым видом подпёр щёку кулаком. — Слышь, дружок! Я тут всё думаю… Куда ты бежал?
— Подальше от вас, — прогундосил Максим и нажал на уши; голоса зэков звучали троекратным эхом. Прикоснулся ко лбу. Переносица отекла, веки налились и потяжелели. Окружающий мир тонул в полумраке, фигуры людей казались размытыми, а лица размазанными. Уж лучше так, чем резь в глазах от нестерпимо яркого света.
— Видать, ты и впрямь хорошо знаешь лес.
— Ни хрена он не знает, — вставил Жила.
Бузук изобразил на физиономии искреннее удивление:
— Ну как же не знает? Шпарил без компаса и карты. Такие круги наворачивал, что сам чёрт заплутал бы. Как же ты, дружок, находишь дорогу?
— Я уже говорил, что по знакомому маршруту хожу без компаса, — ответил Максим и притронулся к опухшему затылку. Опустить бы голову в таз с ледяной водой, чтобы вернуть мыслям ясность, а зрению чёткость.
— Как интересно… — Бузук достал из аптечки «Но-шпу», проглотил две таблетки. — Ты же понимаешь, что тебе хана…
— Понимаю.
— …если мы тебя оставим. Но мы в беде тебя не бросим, возьмём с собой…
Максим выдавил улыбку:
— Так я и поверил.
— …если скажешь, куда ведёт твой знакомый маршрут. — Бузук помолчал, разглядывая Максима. — Есть в лесу укромное место, где нас никто не найдёт?
Беззвучно смеясь, Максим вытащил из носа ватные тампоны.
— Вот сука! — прошипел Жила. — Он ещё рыгочет.
Бузук посмотрел на него с укором:
— Остынь. — Перевёл взгляд на Максима. — Что смешного в моей просьбе?
— Вы в дремучем лесу. Я не знаю более укромного места.
— Нам надо передохнуть. Нужна вода и пожрать бы чего. Есть такое место?
Максим подкинул на ладони окровавленные ватные шарики, хотел поймать их в воздухе, но непослушная рука подвела.
— Что мне за это будет?
— Умрёшь быстро, — оскалился Жила.
— Остынь, говорю! — прикрикнул Бузук. — Ты его не слушай, дружок. Это он с голодухи такой злобный. Я отпущу тебя. Даю слово.
Пытаясь собраться с мыслями, Максим глубоко вздохнул:
— Есть такое место. Я бежал как раз туда.
— Куда, дружок? — спросил Бузук елейным голосом.
— Чую, сейчас мы получим порцию брехни, — буркнул Жила.
— На охотничью заимку.
— Это что получается? — пробормотал Гвоздь. — Он заманивал нас на убой, а мы, как последние остолопы, повелись?
Жила расхохотался с завыванием:
— Бля… — Откинулся на спину, засучил ногами по земле. — Я уссусь от смеха!
Взирая на Максима, Бузук помрачнел:
— Ты стебёшься?
— На заимке никого нет. Сейчас запрет на охоту. В охотничьем домике всегда хранится провизия: консервы, сухари, крупы. Есть баня. Рядом река. Можно порыбачить.
— Нехило поёт, словно по нотам, — отозвался Гвоздь.
Хрипатый поднялся и исчез в зарослях. Не понимая, почему он ушёл, уголовники переглянулись.
— Куда это он? — прошептал Сява.
Бузук отмахнулся от него, как от надоедливой собачонки, и вновь обратился к Максиму:
— Далеко эта заимка?
— Через пять часов будем на месте.
— Далековато.
— Ближняя деревня ещё дальше. Но там вас наверняка ждут. — Максим сглотнул ком в горле. — И я не дойду.
— В деревню нам нельзя, — протянул Сява.
Повисло молчание.
