Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
– Завтра утром мы поженимся.
– Можем пожениться, если хочешь, но прежде чем вернуться домой, поедем поплаваем.
– Черт бы побрал плавание. Лучше поцелуй меня, наконец.
– Поцелуй будет завтра вечером, если вернемся. Прекрасные поцелуи, Фрэнк. Никаких пляжных засосов. Поцелуи, полные снов и мечты. Поцелуи с ароматом жизни, а не смерти.
– Идет.
* * *
Мы поженились в мэрии и потом поехали на пляж. Она выглядела так прекрасно, что я бы предпочел поваляться с ней на песке, но по лицу ее все еще гуляла легкая усмешка, и через минуту она поднялась и пошла к полосе прибоя.
– Я пошла купаться.
Я поплыл за ней. Она двигалась как заведенная и заплыла намного дальше от берега, чем тогда. Потом она сбавила темп, и я ее догнал. Мы плыли рядом, держались за руки и смотрели друг на друга. В эту минуту она должна была знать, что дьявол исчез и что я люблю ее.
– Я уже говорила тебе, почему я люблю подставлять ноги волнам?
– Нет.
– Потому что меня это возбуждает.
Нас подняла большая волна, и она положила руку на грудь, чтобы показать, как ее это возбуждает.
– Они уже большие, Фрэнк?
– Я скажу это сегодня вечером.
– Мне кажется, большие. Об этом я тебе еще не говорила. Знаешь, что значит чувствовать не только то, что должна дать начало новой жизни, но и то, что происходит внутри тебя, с тобой. Мне кажется, что моя грудь становится ужасно большой, и я хочу, чтобы ты целовал ее. Скоро у меня будет огромный живот, и я буду этим страшно горда и захочу, чтобы все его видели. Это жизнь. Я чувствую ее в себе. Это новая жизнь для нас обоих, Фрэнк.
Мы повернули назад, и я нырнул, погрузившись метра на три.
Глубину я почувствовал по давлению на уши. Три метра – глубина большинства бассейнов, и здесь я почувствовал то же самое. Потом оттолкнулся обеими ногами и погрузился еще глубже. Мне так заломило уши, что я подумал, они сейчас лопнут. Но выныривать не стал. Давление на легкие выдавливает кислород вам в кровь, так что на несколько секунд можно не заботиться о дыхании. Я смотрел сквозь зеленую воду. У меня так звенело в ушах, и на бедра и грудь так давила толща воды, что мне показалось, будто все мои ложь, и подлость, и бездарность, и ничтожество вдруг вышли из меня и смыты водой, и я, очистившись, готов зажить с ней заново, вступить в новую жизнь.
* * *
Когда я вынырнул, она кашляла.
– Это ничего. Это просто приступ тошноты, это бывает.
– Ты в порядке?
– Думаю, да. Это пройдет.
– Наглоталась?
– Нет.
Мы проплыли еще немного, и вдруг она беспорядочно забила руками по воде:
– Фрэнк, мне что-то нехорошо.
– Быстро хватайся за меня.
– Ах, Фрэнк. Я очень устала, потому что все время пыталась держать голову над водой, чтобы не наглотаться соленой воды.
– Только спокойнее.
– Это было бы ужасно. Я слышала о женщинах, у которых был выкидыш от рвоты.
– Только спокойнее. Ложись на воду. Не трать силы. Я буду тебя тянуть.
– Не лучше ли подозвать спасателя?
– Господи, только не это. Он еще начнет откачивать тебя, сгибая ноги. Лежи спокойно на воде. Я дотяну тебя до берега быстрее всякого спасателя.
Она лежала на воде, а я тащил ее за бретельку купальника.
Силы мои начали иссякать. Я тащил ее целую милю, но все еще думал о том, что ее нужно доставить в больницу, и спешил изо всех сил.
Если вы начнете торопиться в воде, вам конец. Но я все же доплыл. Достав ногами дно, я взял ее на руки и с прибоем выбежал на берег.
– Не шевелись. Положись на меня.
– Хорошо.
Я добежал до нашей одежды, усадил ее, достал ключи от машины, завернул ее в оба свитера и отнес к машине. Та стояла наверху у дороги, и мне пришлось карабкаться по крутой насыпи над пляжем. Ноги у меня сводило так, что я едва двигался, но я ее не уронил. Усадив ее в машину, я завел двигатель и погнал.
* * *
Мы купались в нескольких милях от Санта-Моники, где находилась больница. Я догнал большой грузовик. Сзади на нем красовалась надпись: «Нажмите на клаксон, и дорога ваша». Я нажал на клаксон как сумасшедший, но он продолжал ехать посередине. Слева я его обогнать не мог, потому что навстречу шла целая колонна машин. Тогда я рванул вправо и нажал на газ. Она закричала. Я не заметил парапета на мосту через канал. Раздался удар, и все погрузилось во тьму.
* * *
Когда я пришел в себя, зажатый рулем, спиной вперед, то в ужасе застонал от звука, похожего на стук дождя по жестяной крыше. Это ее кровь капала на капот, куда она вылетела через ветровое стекло. Вокруг гудели машины, из которых выскакивали люди и бежали к нам.
Я поднял ее и попытался остановить кровь, и разговаривал с ней, и плакал, и целовал ее, Поцелуев она уже не чувствовала. Была мертва.
Глава 16
Мне пришел конец. Кац на этот раз взял все, и те десять тысяч долларов, которые отсудил для нас, и деньги, которые мы заработали, и оформил договор о переводе заведения на его имя. Он делал для меня все, что мог, но процесс был проигран с самого начала.
Саккет заявил, что я – бешеный пес, которого нужно уничтожить во имя жизни. Он все давно понял. Мы, мол, убили грека, чтобы заполучить его деньги, а я женился на ней и прикончил, чтобы забрать все себе. Когда она узнала о моей поездке в Мексику, это только ускорило дело, не больше.
Заключение вскрытия, что она ждала ребенка, он считал еще одним доводом.
Он вызвал Мэдж на скамью свидетелей, чтобы она рассказала о поездке в Мексику. Ей не хотелось, но пришлось. Он продемонстрировал суду даже пуму, которая выросла, но, поскольку никто за ней не ухаживал, была грязная и больная и все время пыталась его укусить. Зрелище было жутковатое, и симпатий публики мне не прибавило, можете поверить.
Но что меня добило, окончательно, так это письмо, которое она написала перед тем, как вызвать то такси, и сунула в кассовую книгу, Чтобы я нашел его утром. Она о нем забыла. Я его не видел, потому что заведение мы уже не открывали и я в кассовую книгу не заглядывал.
Это было самое влюбленное письмо на свете, но в нем речь шла и о том, как мы убили грека. На этом для меня все было кончено.
Суд шел три дня, и Кац сражался со всеми законами округа Лос-Анджелес, но судья рассказал им о том письме, и сразу всплыло, что мы убили грека. Саккет заявил, что это и было мотивом. Это и еще то, что я бешеный пес. Кац даже не стал вызывать меня для дачи показаний. Что я мог бы сказать? Что я этого не делал, что у нас все наладилось, пропали проблемы, возникшие после убийства грека? Они бы лопнули от смеха.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
