Осветитель направил на него розовый круг света, и я отчетливо увидел его лицо с резкими чертами, копной черных волос и длинными свисающими усами. Он был в потертом вельветовом пиджаке коричневого цвета и водолазке.
Греки продолжали восторженно кричать, но уже по-английски:
— Спой! Спой! Спой!..
Они неистово хлопали, стараясь привлечь к себе внимание человека за угловым столиком. Слегка улыбнувшись, тот помахал им рукой, стараясь отстраниться от светового круга. Но поклонники не унимались. Полный грек подбежал к певцу, пытаясь поднять его из-за стола. Обернувшись к своим друзьям, он восторженно вопил:
— Это он! Париж, Мадрид, Москва...
Дальше, от избытка чувств, он перешел на греческий. Но по отдельным словам было понятно, что перед нами знаменитый баритон.
Но он не запоет никогда.
Не сможет. У него прострелено горло.
Выхватив кольт, я пытался протиснуться сквозь толпу. Цеплявшиеся за него поклонники нечаянно оттянули вниз ворот водолазки, и я увидел шрам в то самое мгновение, когда он заметил меня. Он отчаянно прорвался сквозь окружавших его людей, пересек танцевальную площадку и бросился к выходу. Я хотел выстрелить ему в спину, но кругом было слишком много народа и я не мог толком прицелиться. Когда же я наконец добрался до двери, она захлопнулась с легким шипением пневматической пружины. Перескакивая через три ступеньки, я скатился с лестницы и выбежал на улицу.
На этот раз мне не повезло. Мелькнули красные хвостовые огни удаляющегося такси, а другого поблизости не оказалось.
Малкольм Турос выбрался вечером в свое излюбленное заведение и чуть не угодил в могилу. Но мне стало ясно одно. Он не такой уж бравый и крутой. В его профессиональном мастерстве был изъян, и он непременно его погубит. Я убрал пистолет и подумал: по крайней мере, в одном заведении он уже засветился.
Я попросил управляющего передать Вей, что жду ее у выхода. Он не понял, что произошло, но не стал допытываться и, казалось, был рад моему уходу, хотя с сожалением проводил глазами Вей Локку. Держа под руку, я повел ее вниз по лестнице. На ближайшем перекрестке мы поймали такси. Уже в такси она спросила:
— Что все это значит?
— Этот человек — Малкольм Турос, — ответил я.
Имя не произвело на нее никакого впечатления. То ли она была великая актриса, то ли до нее не дошел смысл моих слов после еще не прошедшего возбуждения.
— Это тот, кто организовал покушение на Тейша, — добавил я.
Зажигалка в ее руках дрогнула. Щелкнув ею, она глубоко затянулась и внимательно посмотрела на меня.
— Ты... знал, что он здесь будет?
— Нет.
— Тогда каким образом...
— Он в чужой стране и выжидает. У него есть время. Видимо, одолела скука, и он отправился в одно из малоизвестных, но близких ему по духу заведений. «Турецкие сады» — это то, что нравится европейцам, но они находятся в стороне от туристских маршрутов. Он был совершенно уверен, что здесь его никто не узнает, тем более в парике и с накладными усами. Но этот глазастый грек, горячий поклонник из его лучших времен, все-таки узнал. Толпа помешала мне, а то я уложил бы его. Мне хватило бы одного выстрела, а я и его не смог сделать.
По ее продолжительному молчанию я понял, что сказал больше, чем следовало.
— Кто ты на самом деле, Тайгер? — спросила Вей, не глядя на меня.
Надо было выкручиваться.
— Дорогая, когда имеешь дело с большим и прибыльным бизнесом, не всегда корпишь в конторе. Приходится бывать и на промыслах, и в поездках. Только за последние семь лет «Ам-Пет» приступила к разработке шестидесяти месторождений в семи странах. Причем мы одновременно решаем проблему утилизации промышленных отходов, которого прежде не осуществляла ни одна родственная корпорация. Наша технология на много лет опережает существующую ныне, поэтому нам приходится защищаться не только от правительств государств, с которыми мы сотрудничаем, но и от убийц. Ведущие специалисты нашей корпорации должны в совершенстве знать всю технологию нашего нового метода. Отсюда — пристальный интерес к ним со стороны конкурентов и рэкета. Борьба за выживание не знает пощады. А кроме того, там, где мы добываем нефть, случаются перевороты. Не раз я оставался в живых только потому, что оказывался проворнее со своей пушкой и умел рисковать. Смерть всегда рядом с деньгами и властью, и ее выбор может пасть на любого. Я тренируюсь, чтобы увернуться от нее.
— Что-то я не очень верю тебе, Тайгер, — сказала Вей, глядя на меня своими монголоидными глазами.
— Твое дело.
— Вот этому верю. — Она сжала мою ногу, затем погладила ее.
— Расскажи мне о себе, — неожиданно сказал я.
Она весело хихикнула:
— Правду или прекрасную ложь? Я расскажу красивую сказку о себе. Она мне больше нравится.
— Как хочешь. Мне достаточно одного телефонного звонка и суток, чтобы узнать все подробности о твоей жизни с самого дня рождения.
— Чтобы не тратить зря время, слушай. Мать у меня была наполовину китаянка, наполовину русская, отец — с одной стороны ирландец, с другой — японец. Вряд ли ты найдешь более впечатляющий коктейль рас. Рассказывать об убогом детстве?
— Не стоит. Когда ты встретила Тейша?
— Три года назад. Я тогда жила в Марокко. Ему нужна была жена, и его доверенные лица увидели, как я танцую. В той жизни тоже были малопривлекательные моменты, но речь не об этом. Я согласилась на условия Тейша, и меня привезли в Селачин. Скажем так, перспектива меня устраивала, и я осталась.
— Но его жена была тогда еще жива.
— Я считалась его секретарем, пока она не умерла.
— Хорошо спланировано, — одобрил я.
— Как я уже говорила, там продолжают существовать обычаи, которые вызывают отвращение... у иностранцев. Никакие веяния извне не способны что-либо изменить в подобном положении вещей, поэтому с ними приходится мириться. Несмотря на отчаянные усилия европейских миссионеров, гаитяне привержены культу шаманов и колдунов. У некоторых народов до сих пор бытует обычай приносить в жертву людей, торговля рабами и охота за головами. Чем мы лучше их?
Такси остановилось у отеля «Стейси», я расплатился и помог ей выйти. От самого входа за нами наблюдали два якобы занятых разговором человека. Они последовали за ними к лифту. Один из них вошел в лифт, но не вышел на нашем этаже. Не было нужды. Выйдя из лифта, я увидел в холле сидящего на стуле Хэла Рэндольфа. Он беседовал с Диком Галлахером. Оба сделали вид, что не замечают нас.
Я вынул ключ, который она дала мне, и, открыв дверь, пропустил Вей вперед. Нас встретила новая горничная — высокая плотная женщина с гладко причесанными седыми волосами и настороженным взглядом. Она держалась так, словно находилась не в престижном отеле, а в каком-нибудь захолустном районе города, где на вас может вдруг броситься миловидная девушка с ножом или худосочные панки, которым срочно требуется очередная порция героина, а вы, как им кажется, не желаете его дать.
