— Еще одна деталь, чтобы я не сбежала? — уточнила я, выбираясь под чужие очи.
Тапочки смешно шлепали по полу.
— Не рассматривал это в таком ракурсе, но мне все нравится, — оглядели меня с ног до головы. — Я торопился, поэтому забыл попросить у твоих соседок по комнате обувь. Ты голодна?
Нервно одернув чуть удлиненную тунику, что закрывала бедра примерно на треть, я порывисто кивнула. В столичной библиотеке мне пришлось провести целый день, а завтрак уже давно забылся. Впрочем, сейчас я с гораздо большим вдохновением согласилась бы поужинать в компании домовых, нежели в компании преподавателя.
Путь до столовой я помнила прекрасно. Пока мы шли, размышляла о том, что стоит говорить, а что нет.
Я отлично осознавала, что своим враньем о “невесте” галеций Вантерфул фактически меня спас. На наших землях существовал закон, согласно которому у аристократии вся ответственность за совершенные кем-то из семьи преступления ложилась на отца, супруга или жениха. В моем случае этот закон не только избавил меня от разбирательств, но и не позволил представителям правопорядка забрать меня на допрос прямо сейчас.
Теперь меня могли допрашивать только в присутствии жениха и с его же разрешения. Если куратор Вантерфул запретит мне говорить, к делу привяжут только его показания. Причем его показания в этом деле будут более весомыми, чем мои, даже если он соврет, а я скажу правду. Угнетение женщин и отсутствие равноправия — норма для высших слоев общества.
Молча кивнув в благодарность за отодвинутый стул, я присела на самый край сиденья. Стол к позднему ужину еще не был накрыт, но я видела, как мужчина дал кому-то за моей спиной знак. Всего через мгновение появились две служанки с подносами и слуга в расшитой серебряными нитками ливрее. Девушки действовали торопливо, а мужчина — наоборот, словно давая нам прочувствовать торжественность момента, которой, в общем-то, не было.
Слуги ушли, мы остались.
Наполнив наши бокалы чем-то розовым из графина, куратор откинулся на спинку стула и взглянул мне прямо в глаза.
— Я хочу знать все, Павлиция. Все, что ты утаиваешь или скрываешь от меня. Абсолютно все.
Я всегда была одна. Нет, конечно, у меня имелись друзья. В Доме Покинутых все воспитанники были одной семьей, пусть и не всегда дружной, но все же я все равно ощущала себя одинокой.
У меня не было человека или существа, которому я могла бы рассказать абсолютно все. С тех пор, как у меня открылся дар огня, я даже считала, что так лучше. Тайна, которую знают двое, уже не является тайной, а мои секреты слишком важны, чтобы кто-то раскрыл их остальному миру.
И вот я предстала перед выбором. Перед выбором, сделать который никак не могла.
— Галеций Вантерфул, ответьте, пожалуйста, на один вопрос.
— Задавай, — щедро разрешили мне.
— На прошлой неделе мы с вами должны были встретиться у фонтана на центральной площади. Что делал там в это же время галеций Лугстар? О чем он разговаривал с вами?
Повисла минута молчания. Куратор смотрел на меня пристально, словно пытаясь анализировать то, что услышал сейчас, и то, что уже знал. Отрицательно махнув головой, он тем не менее ответил:
— Эта встреча была случайной, у фонтана я ждал тебя. Но знаешь, что показалось мне странным?
— Что? — отозвалась я с готовностью.
— Астер расспрашивал у меня о тебе, прикрываясь беспокойством о сыне. Он спрашивал об уровне твоего дара, о твоих возможностях как мага.
— И что вы ответили?
— Почти правду, Павлиция. Я сказал, что твой дар нестабилен, а в твоей группе есть студенты, которые делают значительно большие успехи на поприще некромантии.
— То есть вы соврали? — уточнила я, внутренне испытывая удовлетворение.
— Ни словом. Твой дар пока действительно нестабилен, а многие парни копают могилы гораздо лучше тебя. Таким людям, как Лугстар, не стоит врать даже полусловом. Он вполне может позволить себе запрещенный артефакт, определяющий правду. Так что? Ты пропала из-за него? Или из-за того, что увидела нас вместе?
— Куратор, я не доверяю вам, — призналась я с тяжким вздохом, так и не притронувшись к мясу в соусе.
Этот разговор был слишком серьезным, чтобы я могла спокойно есть.
— Но тебе придется довериться мне, Лиция. Я должен знать, какую полуправду буду говорить завтра на твоем допросе. Рекомендую рассказывать с самого начала, так тебе будет легче.
Еще мгновение я внимательно смотрела на мужчину. Наверное, пыталась понять, стоит ли бросаться в этот омут с головой. Наконец решившись, я схватилась за бокал и одним махом осушила его, лишь по итогу осознав, что в графине был морс.
— Вина? — не скрывая смешливой улыбки, предложили мне.
— Обойдусь, — твердо ответила я и выдохнула. — Первым у меня открылся дар огня.
Я рассказывала все. Описав все события ночи, когда познакомилась с Дагелтом, я перешла сразу к тому, как захотела найти своих родителей. Мой разговор со Старшей Сестрой был пересказан в точности, что сыграло значительную роль, когда речь зашла о моем сегодняшнем путешествии в библиотеку и о том, что я, собственно, там нашла.
Я перепрыгивала в своем монологе через время. Галеций Вантерфул не перебивал меня, когда я вспоминала то одну деталь, то другую. Он узнал и о личе, и о том, что я слышала там, в лесу. Он узнал о золотых глазах и моих беседах с ними. И, наконец, он узнал о естии, которая на самом деле была жива и то ли пряталась у Лугстара-старшего, то ли являлась его пленницей.
— Увидев полуорчанку на портрете, я, к сожалению, пришла к тем же выводам, что и вы. Амбер может быть моей матерью, но вы упомянули, что в тот период она не была в положении.
— Это еще ни о чем не говорит, — неопределенно качнув головой, куратор открыл миниатюрный портал, засунул в него свою руку и вытащил бутылку с удлиненным горлышком.
Наши пустые бокалы вновь наполнились, но на этот раз темно-вишневой тягучей жидкостью. Свой бокал мужчина опустошил залпом.
— Она могла скрывать свою беременность. Если ты родилась в ночь “Страдсбурного пепелища”, то твой отец…
— Не естий. Если Амбер действительно моя мать, то моим отцом, скорее всего, является галеций Браушт. Она почти год жила в его доме, скрываясь от своего родителя.
— Я бы не сбрасывал естийя со счетов, — не согласился со мной преподаватель. — Их помолвка была поспешной и внезапной. Прошу прощения за то, что произнесу это вслух, но Амбер могла сблизиться со своим мужем еще до помолвки, что и стало поводом для поспешности, если ее отец об этом узнал. Нынешний естий не был стариком в то время, а потому я не исключаю такого варианта.
— И как выяснить, является ли кто-то из этих троих моими родителями?
— Увы, сейчас это не самое важное, Лиция. Во-первых, ты умолчала в своем рассказе о роли домовых в твоем сокрытии, — усмехнулся мужчина, больше никак не выражая своих чувств к незначительным корректировкам в моем повествовании.
