Книга Почетные арийки - Дамьен Роже

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59

— Как отблагодарить вас, дорогая?

— Ну что вы, это же сущие пустяки! Когда вернетесь, обязательно передавайте привет вашей сестре, ее мужу и…

— Непременно передам, — заверила ее Люси, уже поглядывая в сторону своего вагона.

Обняв друг друга на прощание, женщины разошлись. Учитывая, что коридоры поезда были заполнены теми, кому не хватило места в купе, они вряд ли смогут пересечься друг с другом во время поездки. На вокзале Аустерлиц, где наверняка царит такой же хаос, как и в Бордо, встретиться тоже, скорее всего, не удастся. Люси в сопровождении горничной направилась по переполненной платформе к вагону номер три. Среди этого столпотворения она заметила молодую блондинку в солнцезащитных очках овальной формы. Окруженная поклонниками и журналистами, она раздавала автографы под щелчки и вспышки фотокамер. Люси подумала, что это, должно быть, звезда кино или мюзик-холла. Слишком яркий макияж придавал ей вид, который можно было бы назвать вульгарным. Люси попыталась рассмотреть ее лицо… Кто это — Коринн Люшер или Сюзи Солидор? Чуть дальше по перрону, словно прогуливаясь по курортной набережной, двигался знакомый силуэт в сопровождении слуг и пары борзых, которых вел на поводке дворецкий. Это была принцесса де Фосиньи-Люсанж. Похоже, весь Париж собрался на этом вокзале в Бордо. Принцесса, которая предпочитала, чтобы ее называли Мэй, поскольку имя Мари-Жюльетт казалось ей абсолютно устаревшим, в девичестве носила фамилию Эфрусси и происходила, как и Люси, из влиятельной еврейской деловой семьи. Обратившись в католичество, она вышла замуж за принца Фердинанда де Фосиньи-Люсанжа, а теперь стала его вдовой. Принцесса была знаменита своей конюшней скаковых лошадей и безумными тратами на туалеты. Неизменно сидя в первом ряду на показах новых модных коллекций, она обладала одним из лучших гардеробов в столице. В этих нарядах она блистала на ипподромах Отей, Лоншан и Шантийи. Ходили слухи, что каждое из своих платьев она надевает лишь единожды, а потом ее горничные наживаются на их перепродаже. Люси считала вздором подобные сплетни, но была не слишком удивлена экстравагантному виду этой женщины в серебристо-сером платье, дорожной шляпе и с сумочкой Morabito в руке, которая демонстрировала заинтригованной публике свой величественный профиль. Люси, подумав, что принцесса тоже стремится вернуться в столицу, подошла поприветствовать ее и обменяться парой любезностей.

— Вы заблуждаетесь, моя дорогая, — рассмеялась в ответ принцесса де Люсанж. — По той простой причине, что я только что приехала из Парижа. Там идут бои, всего в нескольких десятках километров к северу. Говорят даже, что немцы вот-вот войдут в город.

Она сделала небольшую паузу, а затем продолжила:

— Вы же не собираетесь ехать в столицу? Все, кто может, бегут оттуда любыми способами.

— Мне нужно вернуться к сыну, — просто ответила Люси, уже начиная сомневаться в своем решении.

Не желая опоздать на поезд, она поспешила попрощаться и стала дальше пробираться сквозь толпу. Теперь она беспокоилась и о том, что может ждать ее в Париже. Стиснутая плотным потоком людей, Люси с трудом добралась до нужного вагона. Когда она отдала билет проводнику, крепкие руки подхватили ее и втащили в поезд. Обернувшись, чтобы убедиться, что горничная с чемоданами следует за ней, Люси бросила последний взгляд на суетящуюся толпу. Весь этот беспорядок говорил о неготовности к происходящему. Она прошла в свое купе, села и закрыла глаза. Спустя десять минут раздался свисток локомотива, и поезд отправился в путь. Наконец-то она снова увидится с семьей.

4

Париж, июнь 1940 года. Новости в газетах публиковались с катастрофической задержкой. Пресса, работая в условиях жесткой цензуры, не сообщала о потерях французской армии за последние дни. Как и другие парижане, семья Шасслу-Лоба не знала, что 21 мая немцами были взяты Аррас и Амьен. Бомбы, сброшенные люфтваффе на пригороды и западные районы столицы 3 июня, привели к тому, что город быстро опустел. 10 июня его покинуло правительство, тем самым давая понять, что оставаться в столице далее не имеет смысла. Четыре дня спустя, 14 июня, Париж был объявлен открытым городом — этот статус должен был защитить его. Когда в столицу хлынула огромная волна танковых дивизий, жители, пытавшиеся уехать любой ценой, начали брать штурмом последние поезда. Неразбериха была полнейшей. Страна разваливалась на части. В огромном обеденном зале особняка на улице Константин царила атмосфера конца света. Над городом плыло гигантское облако черного дыма — горели топливные склады. В середине дня было темно почти как ночью. Вдалеке слышался вой сирен. Орудийные залпы звучали все ближе и ближе, заставляя дрожать стекла и хрустальные подвески большой люстры. Обед еще не был подан. В полумраке Мария-Луиза смотрела на сына — он вышагивал взад и вперед, пока она пыталась его образумить.

— Все уехали из города. Остаться здесь было бы полным безумием! Когда придут немцы, мы окажемся беззащитны. Нас ждут репрессии или даже резня. Нельзя подвергать себя такому риску, — говорила она.

В любом случае Мария-Луиза уже приняла решение. В его правильности ее окончательно убедило необычное поведение соседей тем утром: они приходили, уходили и наконец, наспех собрав чемоданы, разъехались на своих машинах. Наблюдая за ними из окна, Мария-Луиза думала о том, что ей и ее семье тоже давно пора было уехать. В тот же день после обеда Луи отправился в банк, чтобы забрать из сейфа хранившиеся там драгоценности. Однако он опоздал: двери отделения на улице Прованс были заперты. Персонал уже покинул город. Охранники, которые еще оставались, не желали ничего предпринимать. Хранилище было закрыто до дальнейших распоряжений. Мария-Луиза пыталась свыкнуться с мыслью, что немцы могут все разбомбить, разграбить, что все может превратиться в дым — диадема с аквамаринами и бриллиантами из ее приданого, украшения, которые предназначались ее дочерям Иоланде и Магде, а также старинные колье, броши и сотуары, унаследованные ею от матери. Удручающая перспектива. Нужно было спасать то, что еще можно спасти. Она распорядилась завернуть в газету столовое серебро. Самые ценные картины были убраны в подвал, следом за ними отправились несколько коробок с книгами, имевшими для нее особое значение, — их выбор дался ей нелегко. В этих коробках оказалась тетрадь с рецептами, написанными от руки, — подарок императрицы Евгении, крестной ее мужа, экземпляр книги «В поисках утраченного времени», принадлежавший ее матери, с дарственной надписью «Марии Стар, ярчайшей из звезд. Ваш Марсель», а также сборник стихов Д'Аннунцио, который итальянский поэт преподнес Марии-Луизе лично на балу во Дворце дожей в Венеции.

Готовясь к поездке, она велела горничным ограничить багаж самым необходимым. Несмотря на это указание, процесс отделения нужного от того, без чего можно обойтись, затянулся до позднего вечера. Наконец сумки

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59