Книга Шотландская любовь - Карен Рэнни

Гордон держал путь в мастерские. Нынче утром он взял не карету, а одну из лошадей, которых купил в Инвернессе и забрал с собой в Ратмор. Молодая беспокойная кобылка, будучи не до конца объезженной, занимала все его внимание, а ее мягкий шаг делал дорогу приятной.

Облака мчались по небу, как будто Господь в гневе дул на них, подгоняя. Вереск дрожал на ветру: сквозь пурпур проглядывала зелень. Травы стояли гордо, почти что навытяжку, и салютовали пролетающему мимо ветру.

И Гэрлох, и Ратмор уютно устроились в лощине между Бан-Ломондом с севера и Лох-Мором с юга. К востоку лежала деревня, Инвергэр-Виллидж, куда уходили в мирное время жить члены клана Имри, слишком многочисленного, чтобы с удобством разместиться в Гэрлохе без острой на то нужды. А на западе располагалась фабрика Инвергэр-Уоркс.

Инвергэр-Виллидж изначально являл собой «совместное предприятие». Когда члену клана приходило время оставить военные походы, он получал от лэрда небольшой надел земли, который мог использовать по своему усмотрению, под пашню или под пастбище.

Сто лет назад несколько стариков объединили свои наделы, и получилась общая территория. Так появился на северном берегу Лох-Мора Инвергэр-Виллидж. После сорок пятого года никто из жителей деревни уже не присягал Имри на верность, но все равно они обращались с лэрдом и его семьей с любовью и уважением.

Примерно в то же самое время его предок, Брайан Макдермонд, вместе со своим кланом снялся с места и пришел в Нагорье. Спустя несколько лет он исчез, и больше его никто не видел. Его семья потребовала от Имри объяснения этому таинственному исчезновению, и началась междоусобная вражда. Она длилась много лет, но потом воспоминания поблекли. Судьба Брайана Макдермонда перестала казаться достаточным поводом для продолжения борьбы с могущественным кланом Имри.

Десятилетиями Имри и Макдермонды жили в дружбе и мире, а эхо давней вражды оживало лишь в особые дни. Так, например, существовал День лэрда, когда лэрд Гэрлох приносил дары старейшинам Инвергэр-Виллидж и Макдермондам. Таким образом Имри, хоть и не признавали открыто, что это они ответственны за исчезновение Брайана, однако несли символическое бремя вины.

Что предложит им Фергус в этом году? Будет ли его своеобразная дань выше из-за того, что он несколько лет пропускал церемонию? Он сражался во славу империи, посвятив армии всего себя.

Один из бессчетного множества мужчин, готовых умереть за родину.

Гордон, будучи полковником Девяносто третьего полка хайлендеров, подчинялся приказам высших чинов. Однако его жизнь как шотландца, Макдермонда из Ратмора, подчинялась также традициям и ожиданиям.

Отец возлагал на него много надежд, и надо сказать, Гордон по большей части их оправдал. Он шел дорогой отца и лишь в последние месяцы свернул с этого пути.

Иногда ему начинало казаться, что старик умер именно в это время, чтобы только досадить ему, своему родному сыну. За два дня до его кончины Гордон сообщил ему о своей отставке и планах на будущее. За этим последовала вспышка гнева такой силы, что чье угодно сердце могло бы остановиться. Отец выразил свое неудовольствие так бурно и громко, как только мог, и даже пригрозил отречением.

Отчасти гнев генерала был обусловлен тем, что Гордон являлся законным владельцем фабрики, которую унаследовал, кстати сказать, от деда по материнской линии. Отчасти его приводило в бешенство то, что он никоим образом не мог сыну помешать.

В детстве Гордон боялся отца, потом стал проклинать.

На горизонте кипели и пенились пышные облака, от них по небу расходились тонкие полосы облаков перистых. Великолепный сентябрьский день в Нагорье, ветер несет намек на прохладу…

Фабрика Инвергэр-Уоркс, которой уже больше семидесяти пяти лет, в былые времена предоставляла работу тем жителям Инвергэр-Виллидж, которые не желали разводить овец, пахать землю или добывать и сушить водоросли.

Десятилетиями в этом здании производили порох. Но пока он служил в Индии, фабрика закрылась: слишком много проблем, мало работников и недальновидное управление сделали свое дело.

А в Глазго до сих пор выпускают дымный порох и торгуют им со всем миром.

Может статься, некоторые из пуль, ранивших его за время многочисленных боев, были сделаны в его же собственных цехах.

Об этой иронии судьбы Гордон говорил только с Фергусом.

Он устал воевать. Но на кладбищах полным-полно мужчин, которые ненавидели войну. Если мужчина хочет выжить, он убивает. Если хочет победить, он разрушает. Единственное, что есть в войне хорошего, – это то, что она все же заканчивается. И лучшим полководцам это известно. Если ему удастся осуществить задуманное, фабрика приобретет множество рабочих рук, расширится и станет работать с совсем другой целью.

Вот оно, трехэтажное здание красного кирпича. Три высоченные дымовые трубы торчат из крыши. Окна черные от пыли и пороха. Дорожка и крыльцо почти полностью заросли травой…

На втором этаже, где осуществлялись основные работы, имелись огромные высокие окна: зажигать масляные или газовые светильники рядом с порохом было слишком опасно.

Гордон открыл железную дверь и вошел внутрь, удивившись, что пахнет здесь не углем, серой или поташом, а травами и пряностями.

Некогда здесь работало более двадцати человек. За свой рисковый труд они получали хорошее жалованье. Правда, взрыв на фабрике прогремел лишь однажды, по причине неверно смешанного состава. К счастью, никто не погиб, рабочие получили лишь незначительные ранения, однако пришлось заново отстраивать всю западную стену и перекрывать часть крыши.

Кабинет управляющего располагался в восточной части здания. Большое окно выходило из него в цех на втором этаже – чтобы управляющий мог следить за работой. Гордон, зная, что уже почти год эта должность никем не занята, ожидал обнаружить кабинет в запустении, однако за столом он увидел Рани Кумара, который, не поднимая головы от бумаг, махнул ему рукой.

– Провидение привело тебя ко мне именно в тот момент, когда мне понадобились ингредиенты.

Гордон улыбнулся.