слова против от меня не услышишь!.. Я буду сидеть тихо и делать все, что ты скажешь. Только… Только не оставляй нас!
Я опустила голову, чтобы украдкой стереть набежавшие слезы. Так хотелось успокоиться. Хотя бы немножко ощутить себя в безопасности, даже если теперь я в самом опасном окружении! Я так устала бояться… Поэтому была готова буквально на коленях молить Вадима Астахова о защите. Что бы он ни говорил, как бы не пытался оттолкнуть меня, я точно понимала – только он может защитить нашего ребенка!
– Да, Эльза, – сухо подтвердил бандит, – ты будешь делать все, что я скажу. Потому что теперь от этого напрямую зависит твоя жизнь! – без церемоний объявил он. Затем, спустя короткую нагнетающую паузу, неожиданно добавил: – И первое, на что тебе придется пойти, чтобы остаться живой – забыть про свою фамилию.
Нахмурившись, я вопросительно подняла глаза. Как-то не похоже это было на метафору.
– Ты больше не дочь Князева, – без промедления пояснил Вадим стальным тоном. – Теперь ты принадлежишь Астаховым, а значит, станешь Астаховой.
В груди раздался гулкий тревожный стук. Уставший мозг плохо работал и мог искаженно воспринять информацию, поэтому я не была уверена, что правильно поняла эти слова.
– Что... ты имеешь в виду? – нерешительно спросила я.
Бандит задержал на мне испытующий взгляд, прежде чем невозмутимо объявил:
– Ты выйдешь за меня замуж.
***
«Ты выйдешь за меня замуж»
Эти слова бомбили мою голову раскатами эха все последующие часы. Я слышала их, пока Мира заботливо кормила меня обедом с ложки, потому что мои руки тряслись как ненормальные. Прокручивала, пока находилась в фургоне, напичканном медицинским оборудованием, который под строгим контролем пустили на территорию дома Астахова, чтобы женщина-врач могла меня обследовать. Едва оставаясь в сознании от усталости, я тряслась от страха услышать что-то страшное и без воли снова и снова возвращалась к разговору, случившемуся в комнате Миры с хозяином дома. Я не могла избавиться от этих мыслей, даже когда лежала под капельницей, которую мне назначили, чтобы не допустить у крошки кислородного голодания…
Оказалось у одной из маточных артерий плохие показатели.
Скупая на эмоции женщина с угловатыми чертами лица и модной прической не взялась сказать, с чем это связано и когда началось. В последний раз я делала УЗИ месяц назад, и все было в порядке! Но меня все равно убивало чувство вины… Наверняка эти последствия не только из-за стресса, от которого я едва оставалась в своем уме. Последние несколько дней я практически себя не берегла! Чего только стоил мой забег по пляжу на износе сил. А еще недосып и обезвоживание… Я сама была плохим показателем для своей малышки.
Разговор врача и Вадима состоялся возле фургона. Я частично слышала его. Женщина сказала, что по-хорошему мне нужна госпитализация, однако он категорически ей отказал. Велел обеспечить все в пределах дома.
Я не знала, возможно ли это, но понимала, что бандит принял такое решение из соображений безопасности. На самом деле мне и самой совершенно не хотелось в больницу... Она ассоциировалась у меня с одиночеством, болью, бессонницей и постоянной тревогой. Только в этом доме я чувствовала себя спокойно. Только в зоне его контроля.
К тому моменту как меня проводили в отдельную просторную комнату с большой кроватью, на которой уже лежало чистое белье, я практически отключалась на ходу. Обо мне заботилась Мира. Она раздела меня и даже пошла со мной в ванную, чтобы помочь помыться. Врач сказала, что я могу упасть в обморок, тем более после капельницы, поэтому кухарка не отходила от меня ни на шаг.
Такой контраст…
Она так обо мне переживала, тогда как отец малышки держался исключительно на расстоянии с того момент, как огорошил меня своим решением. Словно я прокаженная какая-то… Потому что он был вынужден принять это решение. Я как ураган вмешалась в судьбу Вадима и подтолкнула его к выбору, который он ни за что бы не сделал в любом другом случае!
Я же прекрасно все понимала.
Избегала заблуждений как огня!
Он и не был обязан со мной нянчиться. Он не просил об этом ребенке и не должен брать на себя ответственность!
Но мысли продолжали царапать утомленное сознание, и сердце вздрагивало, стоило подумать о Вадиме. Не выходило быть отстраненной. Пока не выходило смириться. Где-то в глубине души я наверное все же надеялась на участие… Не в отношении меня – в отношении его дочери растущей во мне.
Но придется уничтожить эту надежду.
24
Мира дала мне одеть свою ночную сорочку, расстелила постель и моя голова, наконец, коснулась подушки. За окнами еще был день, когда я закрывала глаза. В уютной спальне тихо шуршали шаги кухарки, которая не спешила уходить, моей кожи приятно касалась чистая одежда из нежного хлопка, желудок не болел от голода, а нервы больше не заставляли вздрагивать от каждого шороха. Я уснула практически за мгновение, чувствуя в душе, если не покой, то уверенность в том, что могу позволить себе передышку.
Вот только во сне меня ждали кошмары, от которых невозможно укрыться…
Я проснулась от собственных стонов. А когда открыла глаза, тело, покрытое холодным потом, парализовало от испуга. Я не сразу поняла, где нахожусь. За зашторенными окнами царила темнота, в комнате, которая казалась сейчас огромной, никого не было видно и мое сердце начало буквально вылетать из груди от адреналина.
Прижавшись спиной к изголовью кровати, я натянула одеяло до подбородка, пугливо озираясь в пустой спальне. Мира оставила включенной лампу у кровати, но мне все равно было жутко. Сонное сознание рисовало монстров в человеческом обличии, которые стояли в тени углов с заряженным оружием. Поглаживая дрожащими пальцами живот, я чувствовала себя абсолютно уязвимой и никак не могла справиться с удушливой тревогой, набирающей обороты.
В какой-то момент я не выдержала. Откинула одеяло и неосторожно слезла с кровати, будто ощутила дыхание опасности совсем рядом. Меня всю трясло – бросало то в жар, то в холод. Схватившись
