что ты уже знаешь, что мы с Германом были женаты, — говорит сестра, направляясь в коридор. — Об этом я и хочу с тобой поговорить.
— А с чего ты взяла, что меня интересуют ваши странные отношения с Ядовым? — стараюсь сдержаться, чтобы не выставить эту сучку вон. — Говори, что хотела, и выметайся!
— А у тебя чистенько, — говорит сестра, обводя взглядом кухню.
— Я не живу здесь. Просто приехала проверить квартиру, — сажусь за стол, и жестом приглашаю Анну тоже присесть.
Она не заставляет себя долго уговаривать и опускается на табурет напротив меня.
— А я бы с удовольствием бы здесь жила, если бы отец мне ее оставил, — мечтательно говорит Аня, но потом резко переводит разговор. — Ты живешь у Германа? Я в интернете видела, что вы теперь вместе.
— Тебя это не касается, — зло бросаю я.
— Просто пришла тебя предупредить, что он страшный человек, — ее тон сразу становится серьезным. — Ты же знаешь, что я сбежала от него.
— Знаю, — не собираюсь отрицать свою информированность. — Только почему?
— Хотела уберечь себя и ребенка, — вздыхает сестра, опуская глаза.
— Какого ребенка? — мысли начинают путаться, сердце стучит рывками, онемевшими губами я задаю следующий вопрос. — У вас с Германом есть ребенок?
— Да. Сын, — вижу, как теплеют ее глаза при воспоминании о малыше. — Четыре года.
— Так что заставило тебя сбежать от мужа, да еще и ребенка прятать столько лет? — понимаю, что сейчас могу получить ответы на все интересующие меня вопросы.
— Просто он бил меня. Я боялась, что в какой-то момент убьет меня или я потеряю ребенка, — грустно говорит она.
Не хочу верить, что она говорит это про Германа. У меня просто не укладывается в голове, что он может поднять руку на женщину.
— Я тебе не верю, — коротко отвечаю я.
— Ну, конечно, не веришь. Вы же, наверное, еще тогда пять лет назад шашни крутили за моей спиной, — она буквально шипит на меня, брызгая ядом. — Это ты его настроила против меня. Он изменился сразу после того, как увидел нас на улице вместе.
— Ты больная? Я с ним познакомилась совсем недавно, — очень не хочется оправдываться, но в данной ситуации я как-то растерялась.
— Ну, да. Ну, да. Рассказывай. Его отношение ко мне изменилось после нашего разговора о квартире. Именно после этого он стал поднимать на меня руку, — запальчиво говорит Анна, глядя мне в глаза. — Это из-за тебя мне пришлось пять лет прятаться и скитаться по съемным квартирам. Ведь эту наш любящий папенька завещал своей золотой доченьке, забыв, что она у него не одна.
— Не смей говорить об отце в таком тоне, — грозно говорю я, приподнимаясь со стула. — И про Германа не смей говорить гадости. Он пять лет искал тебя, а еще старался отмыться от клейма убийцы. Ты преспокойно жила все это время, а теперь пришла меня предупредить? Решила наследника предоставить, чтоб Раина коллекция не уплыла?
— Дура! Я хотела тебе помочь. Ты же все таки моя сестра, а после смерти мамы у меня никого кроме тебя и сына не осталось, — тоже в запале вскакивает Анна. — Он выбросит через тебя, как ненужный мусор, как только ты ему надоешь. Сжует, выплюнет и не подавится.
— Это уже не твоя забота! Выметайся, — рявкаю я, указывая на дверь. Меня просто колотит от ее присутствия. — Пришла тут благодетельница сказки мне рассказывать!
— Успокойся, — сестра поднимает руки в примирительном жесте, отступая к двери. — Главное, чтобы потом не пожалела.
— Лучше тебе самой рассказать Герману о сыне, — говорю я, когда она оказывается на пороге квартиры. — Или это сделаю я.
— Твое право, — отвечает Аня, захлопывая входную дверь.
Я остаюсь одна и устало опускаюсь на диван, зайдя в зал. Сейчас надо успокоиться и привести мысли в порядок. В голове звенящая пустота, которую постепенно заполняют слова Анны: “Его отношение ко мне изменилось после нашего разговора о квартире. Именно после этого он стал поднимать на меня руку. Это из-за тебя мне пришлось пять лет прятаться и скитаться по съемным квартирам.” Ну с вопросом квартиры все понятно. Но почему она обвиняет меня в том, что Герман якобы поднимал на нее руку? Все еще не хочу верить в это. Да Герман бывает несносным, жестким, иногда жестоким, но в то же время он нежный, заботящийся о близких. Почему она так о нем говорит и при чем тут я?
Не найдя никаких ответов, понимаю, что разговор с Ядовым неизбежен. Быстро выхожу на улицу и даже не удивляюсь, увидев возле подъезда знакомую машину и выходящего навстречу мне одного из телохранителей Германа.
— Ты чего здесь? — я, как всегда, не знаю, как зовут этого молодого человека. Надо уже познакомиться со всеми, чтобы не лупать глазами при их появлении.
— Герман Евстафьевич распорядился вас забрать, — спокойно отвечает мужчина.
— Мне бы хотелось знать, откуда же Герман Евстафьевич знает, где именно я нахожусь? — подозрительно смотрю на невозмутимое лицо телохранителя.
У него только дергается уголок губ, когда он открывает передо мной дверь автомобиля. Вот чувствую пятой точкой, что я под пристальным вниманием и Герману докладывают о моих перемещениях.
— А сам великий и ужасный где? — спрашиваю я, усаживаясь на сиденье.
— Он еще в больнице, — ну что за дурацкая манера отвечать односложно. Любую информацию клещами надо вытягивать.
— Так что там с Раей? — спрашиваю, не надеясь получить хоть какой-то вразумительный ответ.
И не ошибаюсь. Этот истукан молча ведет машину, не отвлекаясь от дороги.
— Поехали в больницу. У меня есть что сказать твоему нанимателю, — недавно успокоившееся раздражение, начинает подниматься с новой силой. — Господи, как же я устала от всего этого.
Глава 24. Ядов
— Ты что здесь делаешь? — возмущенно спрашиваю я, обнаружив на крыльце больницы Яну. — Я же сказал везти тебя домой.
— Мне наплевать, что ты сказал, — ее глаза горят каким-то недобрым огнем, и мне стоило бы быть немного помягче. — Я раз и навсегда хочу получить ответы на все вопросы. Иначе я расторгаю наш договор и лети оно все к чертям.
— Мы что будем выяснять отношения здесь? — вопросительно вскидываю бровь, стараясь сохранить остатки спокойствия, которое разлетелось вдребезги, когда с фотографии простой медсестры центральной больницы на меня смотрела моя, пропавшая пять лет назад, жена.
— А мне плевать где и при каком скоплении народа ты все-таки поведаешь мне правдивую историю исчезновения моей сестры! — она кричит так, что проходящие мимо люди начинают оглядываться.
— Пошли отсюда, — грубо хватаю ее за руку и тащу к машине. — Еще не хватало, чтобы завтра
