добавила: — Кстати, доброе утро!
Она не ответила на приветствие. Шагнула ко мне и без всякого смущения принялась рассматривать меня так, как я могла бы изучать одну из белых скульптур.
— Не надо сравнивать балаган Побережья с размеренностью Сапфировой страны! — вдруг резко заявила Ирэна, наконец брезгливо отодвинувшись от меня. — Я всегда знала, что у вас, возле океана, царит безнравственность. Может быть, люди разгуливают там по улицам в нижнем белье, но какое нам до этого дело? Да, я видела, что некоторые недалекие пустоголовые девчонки и у нас надевают брюки. Вероятно, они не осознают, как это неприлично. Но вы-то! Вы — видный архитектор, оформитель! Разве вам позволительно в первый же рабочий день вырядиться таким образом? Я уверена, что это очень не понравится господину Маргену! Он будет крайне недоволен! Он не выносит, когда дамы надевают брюки. Он всегда говорит: «Дамам — только платья». Вам не избежать его сурового выговора!
— Меня его мнение по этому вопросу совершенно не волнует, — холодно проговорила я, отгоняя мысли о вчерашнем страшном вечере. — В подписанных документах нет ни слова о том, как я должна выглядеть. Так, может быть, достаточно обсуждать мой наряд? Предлагаю вам распорядиться по поводу завтрака. А потом займемся делами.
— Никакой еды для вас не будет, пока вы не переоденетесь! — вдруг резко заявила Ирэна, и мне стало даже смешно от ее нападок. Она ведь всего лишь экономка — по сути, прислуга. Кем она себя вообразила? — За то, что происходит в Хрустальном дворце, отвечаю я! Отвечаю перед самим господином Маргеном! И я не допущу непристойностей!
Глава 23. Время работы
«А за непристойности в Сапфировой стране, видимо, отвечает сам казначей господин Марген», — подумала я. При звуке этого имени у меня все сжалось внутри и дрогнули пальцы. Но я не собиралась отступать, а глупые угрозы Ирэны, которые еще вчера могли бы сильно меня задеть, сегодня только раздражали. Поэтому я вздохнула и очень спокойно, но твердо повторила:
— Госпожа Ирэна, по контракту мне полагается завтрак. Прошу его предоставить. А вопрос моего внешнего вида на сегодня закрыт.
Вершик Тиша живо собрала в стопку разлетевшиеся бумаги и бесхитростно протянула их Ирэне. Я успела заметить, что на одном листе крупно, отчетливо, почти печатными буквами написано: «Господин Марген! Наша гостья…» Ясно — тощая, обсыпанная то ли пудрой, то ли мукой Ирэна, ярая поборница нравственности, старательно пишет Маргену отчеты. Или доносы? Интересно, а к ней, к Ирэне, этот мерзкий похотливый человек не догадался полезть со своими объятьями? Она ведь еще вовсе не старая — возраст угадать трудно, но, наверное, лет за сорок… От своих мыслей мне стало тошно. Дворец, что ли, так на меня влияет, что в голову лезут разные гадости?
Ирэна выхватила из оранжевых перчаток Тиши собранные бумаги (поблагодарить вершика, разумеется, не догадалась). Она нервно обмахнулась ими, как веером, и изобразив на лице крайнюю степень презрения, направилась туда, откуда вчера нам принесли ужин. Ирэна ушла такими размашистыми шагами, что чуть не снесла по дороге одну из некрасивых белых статуй — та покачнулась, но устояла. А меня даже позабавила эта неуместная нервозность.
Вскоре Ирэна вернулась. Следом за ней усатый Тони вкатил серебристый столик с завтраком. Тони выглядел неуверенным, он уныло смотрел в пол, будто не рад был подавать приготовленную еду. А я подумала, что здесь, во дворце, можно гораздо приличнее продумать вопросы питания. Например, не возить туда-сюда громоздкий стол на колесиках, а выделить отдельную комнату. Ведь во дворце наверняка предусмотрена столовая.
Завтрак был такой, что даже скромным его не назвать, — без слез не взглянешь. Я поняла, почему Тони смущенно прятал глаза. Мне подали размазанную по тарелке ложку немного подгоревшей овсянки. Я попробовала: каша горьковатая, несоленая и несладкая. В вычурной стеклянной рюмке со сколом — сваренное всмятку яйцо. На плоской синей тарелке ломтик подсушенного белого хлеба. Да нет, не подсушенного, а просто черствого! В высоком голубом бокале какой-то неаппетитный напиток. Я так и не поняла, кофе это или какао, — нечто остывшее, горьковатое, невкусное.
А Тише не предложили вообще ничего. Я увидела, как грустно опустились ее черные закрученные ресницы, как опечалились зеленые глаза.
— Прошу принести завтрак также для вершика, — негромко, но уверенно попросила я. Рыжеусый высокий Тони кивнул и направился было на кухню, но Ирэна белой цаплей перегородила ему путь, негодующе замахала руками, будто крыльями:
— Никто не обязан кормить вашего вершика, госпожа Злата! В документах это не написано! Повар приготовил завтрак, учитывая все пожелания господина Маргена. Ведь это он выделяет средства! Мы не можем нести дополнительных расходов. Неужели вы не понимаете, что в королевской казне учтено всё до последней монетки?
«Разумеется, всё учтено до гроша…» — хмуро подумала я, вспомнив ночные разглагольствования казначея Маргена и то, как он настойчиво предлагал мне золото-бриллианты. А Ирэна меж тем продолжала:
— Да, мы предоставили вашему вершику место, как… как вашему имуществу. Но про еду никаких распоряжений не было! И не будет!
Подумав, я открыла сумочку и достала оттуда мешочек с монетами — задаток, который вручил мне вчера Марген. Вынув три серебряные монеты, я демонстративно обратилась к Тони — не к Ирэне:
— Господин Тони, возьмите, пожалуйста. Думаю, этого достаточно, чтобы оплатить питание на неделю для вершика… — и, сделав паузу, добавила. — И для меня. Полагаю, что денег вполне хватит для того, чтобы кардинально изменить ваше меню. Есть ли у вас возможность приготовить что-то более питательное? Сейчас я бы хотела что-нибудь сладкое. А на обед я бы не отказалась от бифштекса с овощами или куриных котлет. И, если можно, принесите чаю. Хорошо заваренного, крепкого чаю с ломтиком лимона. Вот этот напиток меня не устраивает, — я приподняла белую чашку с горьковатым пойлом. — Заранее благодарю вас.
Тони вежливо кивнул, невозмутимо убрал деньги в карман, вежливо поклонился и направился на кухню. По его глазам я видела, что он очень рад неожиданному доходу, а еще больше рад, что я не обижена лично на него за отвратительный завтрак. А совершенно потрясенная Ирэна, приложив ладони к вискам, простонала:
— Котлеты! Котлеты!! Вы заказываете блюда, будто находитесь в ресторане! Вы, такая тонкая, такая хрупкая девушка, собираетесь есть жирную, вредную мясную пищу! А мне говорили, что вы очень скромная. Даже стеснительная. Что вы будете благодарны за всё, что вам дадут. Да где это видано…
— Это видано здесь, — отрезала я. — Я требую только то, что мне полагается. И готова доплатить за
