ушей. Черт.
— Угу, — поддакивает Ленка, но у нее, ясное дело, свой интерес: никакой цацы рядом с Раевским быть не должно. — Продажники говорят, Князь с понедельника зол как дьявол. Кристина Сергеевна от него выходит белая как мел.
Так. Выслушивать и дальше, какой Раевский молодец, и сочувствовать его нелегкой судьбе богатого сексуального тирана, я не намерена, поэтому, не доев свой несчастный плов, я покидаю высокое столовское собрание.
О нет!
Вот ну зачем намывать в холле полы летом посреди обеда? Чисто же! Люди убьются, плитка и так скользкая!
Накаркала.
Как я ни стараюсь не наступать на сырые пятна, но гарцевать, вскидывая колено, как цирковая лошадь я не приучена. Почти добравшись до лестницы, я поскальзываюсь. Пытаюсь удержать равновесие, но безуспешно. И если бы не помощь извне, наверняка бы шлепнулась на сырой пол. И в лучшем случае дело обошлось бы синяками.
Но чьи-то руки, перехватывая мое тельце, мне этого не позволяют. Сначала я облегченно выдыхаю, но тут же взвизгиваю. Меня подхватывают на руки как невесту со словами:
— Боевой тушканчик с навыками Плющенко!
Ффух. Олег.
Скажет тоже! Это я как корова на льду там балансировала, что ли?
— Поставьте меня, Олег Кириллович! Я тяжелая, и это не прилично! — вразумляю его я.
Хотя могла бы догадаться, что, если с одним братом это не работает, то и со вторым вряд ли прокатит.
— У тебя мания величия, — слегка подбрасывая меня на руках, смеется он.
Усиленно вырывать не рискую, если мы упадем вместе с Олегом, боюсь он меня раздавит. Судорожно пытаюсь представить, насколько короткая у меня юбка, и не показываю ли я сейчас все свое белье окружающим. Но возле лифта, слава богу никого нет.
Возле. Но вот приехавший лифт выпускает из своей кабины Раевского, который сначала замечает спину брата:
— Рад, что ты все-таки не опоздал.
Олег разворачивается к Егору лицом. Я зажмуриваюсь. Потому что Олегу, естественно, не приходит в голову для начала опустить меня на землю.
— Отпусти, Елизавету Валерьевну!
Все-таки открываю глаза. Ледяной взгляд Князя поочередно пронзает то меня, то брата. Хохотнув Олег все-таки позволяет мне стоять на своих ногах, правда, все еще придерживая меня за плечи.
— Так вот, кто подпитывает твой гигантизм, тушканчик!
— Елизавета Валерьевна, вы почему не на рабочем месте? — от холодка в голосе Раевского мне не по себе. Еще ж пять минут до конца перерыва…
— Я выходила на обед, — зачем-то оправдываюсь я.
Князь снова смотрит на Олега, на меня, на руку Олега.
— Значит, все успеваете. Хорошо. Жду сегодня до конца дня полную аналитику по Тюменьбелпром. Олег, нам пора.
Я обалдело киваю и смотрю вслед удаляющимся фигурам.
Видимо, сегодня я на работе до глубокой ночи. Тюменьбелпром только утром прислал необходимую отчетность. Да, там работы на трое суток!
Всю вторую половину дня я работаю, как проклятая.
Меня уже не забавляет коробка с книгами. Сама фамилия генерального приводит меня в ярость. А когда уже в половине восьмого вечера я кладу отчет на стол задержавшегося начальника отдела, слышу:
— Да вы прям ударница, Елизавета. Первые переговоры с ними назначены на октябрь.
Октябрь? Октябрь, твою мать!
У меня только что молнии из глаз не стреляют, и дым не валит из ноздрей, так я взбешена.
Молча забираю отчет, выхожу из кабинета строевым шагом и прямиком направляюсь к лифту.
Сейчас я тебе покажу, как надо мной издеваться.
Я врываюсь в пустую приемную. Или новейшего секретаря еще не нашли, или ее уже отпустили. Поэтому никто мне не мешает без стука открыть дверь в кабинет Раевского.
— Егор Кириллович, — рычу я, но осекаюсь.
Он в кабинете не один. Они с братом расселись на том самом диванчике и обсуждают какие-то документы. Глаза на меня поднимают оба. Одни холодные, другие со смешинкой. Я даже жду от Олега опять какое-то высказывание про тушканчиков. Но по моему виду, наверно, понятно, что сейчас не время для шуток. Я с такой силой сжимаю папку в руках, что она начинает скрипеть.
— Смотри-ка, бешеный тушканчик, — оправдывает ожидания Раевский-старший. — Ты чего такая всклокоченная? И на работе так поздно? Ты в курсе, что девочки должны отдыхать? Да и тушканчики тоже. А то шерсть вылезет. Ты у нас карьеристка, что ли?
Скриплю зубами:
— Недобровольная.
— Егор, ты чего издеваешься? И надо мной, и над Лизой. Я еще не обедал, она похоже не ужинала. Ты посмотри, к чему это приводит: она сейчас тебя загрызет.
Князь поворачивает голову к брату.
— Ты не обедал? А где же ты шлялся?
— Колесо спустило, но я ж вовремя успел.
Они разговаривают так, словно меня нет. Я готова убивать. Шуточки эти! Князь снова смотрит на меня, в глазах у него что-то блеснуло, но разобрать эмоцию я не смогла, да и не хотела.
— Вот ваш отчет, — я звучно шмякнула его на журнальный столик перед ним. — Тут все по годам. Я могу идти?
— Это ты секретаршу такое заставляешь делать, — поднимает брови Олег.
— Елизавета Валерьевна, больше не моя секретарша.
— Вот как, — взгляд Олега меняется. Он оценивающе рассматривает меня и хмыкает каким-то своим мыслям.
— Конечно, вы можете идти, Елизавета Валерьевна. Спасибо за работу, — голос Князя звучит мягче, но он не способен сейчас погасить мою злость.
По дороге домой проверяю свою электронную почту. Так, три приглашения на собеседования есть. Очень кстати. Даже если мне что-то из этого не подойдет, я найду в себе силы убедить себя, что это лучше, чем терпеть издевательства.
Дома достаю из холодильника ту самую бутылку коньяка и выпиваю три рюмки подряд. Однозначно. Работу надо менять. Иначе я сопьюсь.
Коньяк и расслабляющая ванна, а самое главное, три приглашения на собеседование примиряют меня с действительностью. Поэтому, когда я слышу сигнал домофона, у меня нет никаких предчувствий.
— Курьер.
Открываю. У соседей какие-то принципиальные заморочки, и они не платят за домофон, поэтому вся доставка для них исправно звонит в мою квартиру. Но я ошибаюсь.
Курьеру нужна именно Е.В. Морозова.
Натужно кряхтя он вручает мне огромный букет белых роз. Бутоны плотные, влажные, с тонким ароматом.
Не в силах удержать такой вес, я кладу цветы на тумбу.
— Сколько их, — растерянно спрашиваю я.
— Пятьдесят семь.
Я хватаюсь за голову. Куда я их поставлю?
Но курьер снимает огромный, не замеченный мной ранее из-за букета, рюкзак и достает из него пять ваз. Шумно выдыхает, смотрит на меня. Видя, что я не в восторге, быстро ретируется, чтобы я не попыталась всучить ему доставку обратно.
К букету прилагается записка на
