и вывести наружу. Пусть с этой дурой Миленкой, но живого и невредимого. И тут громом раздался выстрел пищали! А за ним и другой.
Я ни с чем не спутаю эти звуки! Толпа ахнула и вместо того, чтобы рассыпаться, сжалась и продолжила движение по спирали, только гораздо стремительнее. Слышались проклятия. Кто-то поминал эльфийскую праматерь, кто-то драконов, кто-то короля Хенрика. Место молитв заняли проклятия, толпа стала выбрасывать людей из своего чрева. Слышались новые и новые выстрелы. Тем, кому удавалось вырваться из душегубки, бежали без оглядки, поправляя на ходу порванные рубашки. Выбежала окровавленная девушка, она беззвучно кричала разбитыми губами. Я оттолкнула старушку и подскочила к незнакомке.
– Что? Что?
– Это гоблины, они и в прошлом году обещали перестрелять всех, кто приблизится к эльфийским зданиям. Ведь Великие Кубы…
– Знаю, знаю! – перебила я её, – вы не видели гвардейца с девушкой? Такой высокий, в красном мундире?
Незнакомка помотала головой и посмотрела на меня.
– Там осталась моя сестра, я должна за ней вернуться, – сказала она и заплакала, понимая тщетность намерений. Её плач потонул в общем крике. Над толпой вился дымок, то там, то здесь звучали новые выстрелы.
– Что же нам делать? – бросилась ко мне старушка, и стала трясти меня за плечи.
Я оттолкнула её и вытянула обе руки вперёд. Не знаю, откуда взялись силы, но я вдохнула как можно больше воздуха и стала раздвигать толпу. Я увидела краем глаза, как за голову схватилась служанка, как отпрянула незнакомка с окровавленным лицом. Я закрыла глаза, эти люди мне мешали. Неизвестно откуда зазвучал голос, он шёл прямо из моей головы, и я открыла рот. Мне хотелось повторить никогда не произнесённые раньше мной слова. Мой голос звучал незнакомо, он был грудным, низким, мощным, похожим на трепет воздуха, который образуется после удара гонга.
– Пройди по кромке ветра. Обогни край бури. Я рассекаю лезвием шторма свет. Иди на мой голос!
Толпа развалилась как недопечённый пирог, люди падали в разные стороны, я смеялась. Я не открывала глаз, но мне было видно, как несётся мне навстречу Смеян. У него на плече лежит безжизненной куклой чье-то женское тело. Толпа сомкнулась, выпустив своих несостоявшихся жертв. Гул умолк, и я погрузилась во тьму.
Глава 12
Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей на мягком диванчике. Надо мной склонилось залитое слезами лицо старушки-служанки. Она вытирала мой лоб прохладным мокрым платком, и одновременно совала под нос что-то резко пахнущее.
– Уберите это дерьмо гоблина, – попросила я и попробовала сесть, но сил не было.
– Живая, – прошептала старушка и погладила меня по голове, – живая, засранка.
Я тихо засмеялась и закашлялась.
– Я никому не скажу, ты не думай, не бойся даже, – прошептала старушка и поцеловала меня в мокрый лоб, – никто не узнает, что ты натворила. Да никто и не понял.
Она помогла мне сесть, и я почувствовала, что карета покачивается. Мы медленно ехали.
– Где все?
– Госпожа Чашка спит, господин гвардеец пересел в повозку к карликам. Хочешь попить?
Я кивнула, и старушка протянула мне украшенную резьбой фляжку. Я отхлебнула, в ней было кислое, бодрящее вино.
– Ложись удобнее, тебе надо восстановить силы.
– Расскажите, что произошло после того, как Смеян вернулся.
– Эльфийская праматерь, там было такое… Слов описать не хватит.
И, глотая набегающие слёзы, старушка рассказала, что толпа рассыпалась на части, люди, словно опомнившиеся от дурмана, стали разбегаться во все стороны, они неслись со всех ног, сбивая друг друга. И уже через полчаса никого не осталось, кроме стонущих раненых и затоптанных паломников.
– Как же нас не затоптали? – спросила я удивлённо, и то, что я услышала, меня потрясло.
– Кое-кто соорудил вокруг нас воздушный купол. И люди обегали его стороной.
– Я? – я даже резко села, от чего голова пошла кругом.
– Ты сказала что-то вроде «Колыбель ветра» и … всё.
– Прошу, никому не говори, – взмолилась я. Я ничего не помнила о том, что происходило.
– Молчу, набравши в рот воды, хотя нас всё равно видели паломники, тот же кучер в коричневом кафтане. Но… Думаю, что они рады в живых остаться. Вряд ли они побегут с доносом на нас.
Старушка продолжила рассказ. Жертв среди паломников было много. По вытоптанному полю вокруг Великих Кубов ходили высокие полуголые гоблины и добивали стонущих. Они вонзали в них кривые ножи и приговаривали: «Отправляйтесь к своим праотцам, прочь с нашей земли».
– С каких это пор Великие Кубы стали святынями гоблинов? – удивилась я.
– Кто знает? Я не могу понять, – пожевала старушка губами, – неужели король Хенрик не знает, что гоблины затевают против людей? Это же не случайная выходка! Неужели им сойдёт с рук?
– Неужели будет война…– вздохнула я.
Я выглянула в окно, Смеян сидел на козлах и правил осликом. Я видела его заострившийся профиль. Даже для Смеяна это путешествие стало настоящим испытанием. Я долго смотрела на него, но Смеян не оборачивался, и я почувствовала, что он знает, что я смотрю на него. Просто не хочет обернуться. Не хочет. Мы теперь слишком многое друг о друге знали, и просто не понимали, как с этим быть. У меня возникло острое желание выскочить из кареты, подбежать к нему, запрыгнуть на колени, обнять его. Но я вздохнула и отпрянула от окна.
Старушка смотрела на меня с сочувствием.
– Знай, полено, свой очаг, – сказала она со вздохом, – господин Смеян наверняка не говорил тебе, что везёт госпожу Чашку во дворец к Вильдам не просто так. Король решил устроить тайный отбор невест, и своим самым верным друзьям дал поручение собрать лучших девушек королевства. Конечно, в тайне от самих девушек, но сама понимаешь, эта идея сразу стала общеизвестной. Господин Смеян Левая Рука короля Хенрика, никакой он не гвардеец. Он из рода Лихоборов, не хуже королевского. Это всё маскарад: мундир, путешествие в одиночку верхом. И тебе, девочка, нечего делать рядом с таким. Твоя судьба найти порядочного лавочника и нарожать ему розовощёких детей.
– Я из рода Лучик, – робко возразила я и всхлипнула. Настолько очевидной была нелепость моего возражения даже мне самой.
– Твой род в упадке, и соперниц у тебя слишком много. Ведь и господин Смеян не женат. И кто знает, не присмотрит ли он себе невесту на тайном отборе.
Я закрыла лицо руками и зарыдала. Весь остаток пути до поворота на Солнечные Холмы я провела в слезах. «Зачем мне всё это? —думала я, – ещё неделю назад я мечтала насобирать серебряных монет, чтобы выкупить папашку из долговой ямы.
