свои попытки затопить город по самую макушку, и сейчас лишь отдельные капли падали на мчавшие по ночным улицам автомобили да на головы редких прохожих. Мягко притормозив, машина остановилась впритык к подъезду Василисы, на что девушка улыбнулась. Что ни говори, но забота о близких у этого грозного мужика в крови. Хриплый голос разрезал тишину:
— Ли́са, не хочу показаться надоедливым родителем, но ты уже второй раз возвращаешься домой слишком поздно и без сопровождения.
На этих словах она скрестила руки на груди всячески отгораживаясь от бессмысленных нравоучений.
— Вы Арсений Борисович верно заметили, это смахивает на запоздалую и давно не нужную родительскую опеку, — жёстко парировала Ли́са. Да и что ещё она может ответить на его неуместную фразу? Что у них с матерью кроме друг друга больше никого нет? Её родительница и так вкалывает обычным учителем совмещая с работой завуча, не хватая звёзд с неба. И со стороны девушки было бы попросту эгоистично и жестоко просить маму встречать дочку вечерами.
— А что же с Виталиком вы больше не друзья? — продолжал свой нелепый допрос настырный мужчина. Ли́са тяжело вздохнула, потёрла щеки ладонями, смиряясь с поражением. От Арсения Борисовича, пока он сам не отпустит, сбежать не получится. С него станется — не приведи небеса и матери выговор устроит.
— Арсений Борисович, — Ли́са подняла на собеседника замученный взгляд, — ну что вы от меня хотите? Я уже взрослый, самостоятельный человек. Неужели я должна была заставлять уставшую мать после работы тащиться на другой край города?
Мужчина растерялся и смущённо отвёл взгляд, что не укрылось от изумлённой Ли́сы. Он и вправду почувствовал себя идиотом, ведь Лена подруга его бывшей жены растила дочку одна, без малейшей поддержки.
— Извини, — покаялся отец Виталика, чем вверг сидящую рядом Ли́су в полнейший ступор, — давай сделаем так. Я оставлю тебе свой номер телефона, и ты мне будешь звонить…
— Нет, нет и нет! Что вы такое говорите? — девичий голос в салоне автомобиля прозвучал чрезмерно громко. Но девушка видимо позабыла, что это тот самый Арсений Борисович, который никогда и никому не позволяет в отношении себя подобного неуважительного поведения. Его брови моментально нахмурились, губы сжались, а личная энергетика из мягкой и расслабленной моментально превратилась в жёсткую и подавляющую.
— Девочка, — стальным голосом, не терпящим возражений, продолжил мужчина, — я говорю — ты слушаешь…. Молча. — Он сверлил несчастную Ли́су тяжёлым взглядом, покуда она покорно не опустила голову, пряча взор.
— Дай свой телефон и сними с него блокировку, — рука Арсения Борисовича с раскрытой ладонью замерла возле Ли́сы. Девушка безропотно выполнила требуемое. Мужчина, уставившись в телефон, нажимал на экран, вбивая скорей всего собственный номер. В это время его спутница тяжело вздыхала, зачастую вслух и почти каждый вздох сопровождался звуковым «Ох», невольно срывавшимся с уст.
— Значит так, — мужчина вернул ей своё внимание, и она даже вздрогнула от того каким мрачным и угрюмым стал взгляд сидящего рядом человека, — ты звонишь мне каждый раз, когда задержишься где-либо допоздна. Каждый Василиса, без исключений.
Брови девушки взлетели к светло-русым волосам в немом удивлении.
— И тебе не стоит даже пытаться соврать мне девочка, — мужчина невесело усмехнулся, из-за чего у неё вдоль позвоночника заструился противный холодок, — не советую. Можешь спросить у Вита почему. А теперь иди.
Но Ли́са смотрела на отца Витальки с неверием и ужасом в глазах и не могла вымолвить ни слова, ни даже пошевелить конечностями. Будто вся вселенская несправедливость разом обрушилась на её хрупкие плечи. Она что теперь под надзором? Ей двадцать лет, и как Алинке скоро исполнится двадцать один, но почему вместо долгожданной свободы она приобретает надсмотрщика? Но решив, что спором всё равно ничего не добьётся, девушка стиснула зубы, сжала в кулаке ручки рюкзака и, полоснув упёртого мужика взглядом «мы ещё посмотрим», выбралась из автомобиля. Но дверцу захлопнуть она не успела:
— С этого момента зови меня по имени. Для тебя я Арсений, — как звук выстрела раздался очередной приказ непрошибаемого надзирателя. Но Ли́са только лишь с громким хлопком закрыла дверь и с колотящимся сердцем отправилась прочь.
Дома девушке пришлось выдержать сканирующие взгляды всё понимающей и явно всезнающей мамы-учительницы. Но крепко обняв и тем самым успокоив родительницу, она сослалась на усталость после съёмок и, отказавшись от ужина и даже совместного чаепития, поспешила в ванную комнату, смыть с себя тяжёлый и странный день. Чтобы поскорее лечь в кровать и уплыть в сонную безмятежность.
Глава 8
Следующие несколько дней Василиса посвятила себя учёбе. После лекций в вузе она ежедневно пропадала в библиотеке. Но всякий раз стоило ей поднять голову от учебников и конспектов, как мысли против воли уносились гомонящей птичьей стайкой вдаль, безошибочно отыскивая на задворках памяти волевое лицо Арсения Борисовича.
— Что за приставучий мужик, — ругала себя девушка, — никакого сладу с ним нет, даже мысли мои оккупировал.
Новый день ознаменовался жарким слепящим солнцем — лето на подходе — синим безоблачным небом и… запахом моря. Хотя справедливости ради, откуда в нашей стране, кроме малочисленных регионов (по пальцам пересчитать), запахи моря? Разве что если пройти не далеко от рыбных лотков на базаре? Хм, неудачное сравнение.
Просто Василиса так глубоко вдыхала тёплый воздух, улыбаясь, подставляла пока ещё редкие веснушки солнечным лучам, будто всей кожей даже той, которая была сокрыта одеждой, мечтала впитать в себя щедро даруемую солнечную энергию, сопутствующую долгожданному лету. Мысли кружились вдоль рисуемого воображением песчаного морского побережья, когда золотистый песок просачивается сквозь пальцы, а стопа утопает в нём по щиколотку. Когда игривый прибой нежно ласкает ноги и манит, приглашая разделить с ним забавы и шалости в морской глубине. Казалось, запах воображаемого моря заполнил девичьи ноздри до головокружения. Будто итальянский сирокко* треплет её светло-русую косу и мелкими песчинками, подвластными собственным дерзким порывам, обжигает щеки. Учёба и злополучные экзамены превратились в туманную дымку, безжалостно развеиваемую жарким морским ветром.
[*Сирокко — сильный жаркий ветер в странах средиземноморского бассейна]
— Эй, Лиска чего застыла? — однокурсница излишне агрессивно толкнула оцепеневшую в своих мечтах девушку плечом.
— Осторожнее Нас-тя! — в одночасье нахмурившаяся Ли́са потёрла пострадавшее плечо.
— Извини, не рассчитала силу. Ты чего стоишь на крыльце и голову задрала?
«Почему люди зачастую настолько беспардонны и приставучи? Стою я себе, размышляю о смысле жизни да бренности бытия, никому не мешаю. Нет, надо подойти, толкнуть, сбить настрой, испортить настроение и…»
— Медитировала я, Насть, — откликнулась в ответ бесхитростно, окидывая однокурсницу не злым, но пронизывающим до нутра синим взглядом.
Настя отчего-то
