А потом написал, намеренно используя крупные буквы: «НИ СЛОВА БОЛЬШЕ».
Лунотени… он был в ужасе. И когда стучал по своей дощечке, его переломанные пальцы тряслись от страха.
«Капитан заходила, спрашивала, почему я сую нос не в свое дело. Мне следовало промолчать. И ты молчи. Это слишком опасно. ОНА слишком опасна».
Он поспешно стер слова, озираясь на дверь. Пока он встряхивал дощечку, чтобы на ней не осталось ничего уличающего, его прошиб пот.
«Доедай».
— Почему вы все так ее боитесь? — спросила Прядка. — Ведь она одна.
Глаза Форта расширились.
«Ты не знаешь. Разумеется, не знаешь. А я не скажу; не мое это дело. Но ей по силам убить нас всех до единого, Прядка. Проще простого. Так что держи язык за зубами и НЕ НАРЫВАЙСЯ».
Он опустил дощечку и отвернулся.
Вот тебе и предупредить команду о планах капитана. Заставив себя доесть последний кусочек, Прядка с полным животом поплелась на верхнюю палубу. Ноги будто сковало цепью.
— Луны, — шепнул Ак с плеча. — Надо убираться отсюда, пока не началась жуть. Как нам выбраться? Ты мне так и не объяснила.
В ответ Прядка лишь указала вперед. С Изумрудной луны сыпались в море споры, зеленое сияние подсвечивало палубу. Прямо по курсу пестрела огоньками громадная тень. Земля и портовый город Мерцающая Бухта. Свобода.
— Мне улизнуть труда не составит, — сказал Ак. — Но за тобой будут следить. Капитан выставит охрану. Тебя не отпустят.
— Еще как отпустят, — раздосадованно произнесла Прядка.
На ночь капитан приказала команде разойтись по местам и сказала, что в порту они сделают короткую остановку, а любого, кто попытается сбежать, ждет порка. Лаггарта она оставила в качестве караульного. Как и прошлой ночью, Прядка спала на палубе, и во время стоянки никто о нее не спотыкался.
Около полуночи Лаггарт отлучился в гальюн и постарался как можно громче протопать по ступенькам, чтобы разбудить Прядку. Она не спала, но жест оценила по достоинству. Поднявшись, она тихонько взяла сумку с кружками и пересекла пустую палубу.
— Хм, — задумался Ак. — Если они хотели, чтобы никто не сбежал… зачем спускать сходни?
— Ворона хочет, чтобы я разнесла вести о том, как затонула «Мечта Ута», — прошептала Прядка. — Не забывай, капитан намерена превратить команду в смертобежцев. Она считает, что, если дать мне сбежать, я всем об этом расскажу. Тогда команда окажется под пятой капитана. Они слишком ее боятся, чтобы устроить мятеж, и, пока страх перед законом не дает им сбежать, будут делать все, что она велит. Будут плавать по смертоносным спорам, по сути став ее рабами.
— Несчастные идиоты. Так что давай-ка сбежим, пока не разделили их судьбу.
Ступив на сходни, Прядка замешкалась. От Мерцающей Бухты до Королевского Порта не близко, но она как-нибудь доберется. И вернется к изначальному плану: выяснить, что Чародейка хочет от Чарли, а потом придумать, как его освободить.
— Прядка, не могу не заметить, что ты стоишь на месте.
— Нужно остаться, — прошептала она. — И помочь команде.
— Что? — воскликнул Ак. — Нет, не нужно.
— Они были так добры ко мне.
— Да ведь ты их едва знаешь! Ты им ничего не должна.
— Когда я тебя спасла, мы тоже были едва знакомы, — напомнила Прядка. — И тебе я тоже ничего не была должна.
— Ну, я к тому, что… — Крысеныш потер лапки. — Да, но… то есть… эх.
Прядка не знала, сумеет ли спасти Чарли. Ей очень сильно этого хотелось, но его боль, как бы остро она ни отдавалась в ее сердце, в обозримом будущем не унять.
А с командой этого корабля все иначе.
— Может, если я помогу команде, они отвезут меня в Полуночное море, чтобы вызволить Чарли.
— Они пираты.
— Они семья. — В голове Прядки начал вырисовываться план, как втайне помешать Вороне. — И я… Ак, я должна сделать все, что в моих силах. Для них.
Как только она приняла решение, с плеч будто свалился тяжкий груз. Она не бросит Чарли на произвол судьбы. Но пока нужно сделать кое-что еще.
— Вот те на, — произнес Ак, когда Прядка вернулась к своему спальному месту.
— Ты не должен оставаться. Убегай. Я не стану тебя винить. Это разумный поступок.
Ак щелкнул зубами, и Прядка решила, что это такой крысиный способ пожать плечами.
— У меня хорошее предчувствие на твой счет, — отозвался он. — Но, слушай, ты уверена?
«Конечно нет, — подумала Прядка. — С тех пор, как я покинула Скалу, я уже ни в чем не уверена».
Что-то вспыхнуло в ночи. Спичка. Прядка вздрогнула, когда оранжевый огонек высветил фигуру на ступеньках юта. Капитан Ворона разожгла трубку.
Видела ли она? Слышала ли, о чем Прядка говорила с Аком? Капитан раскурила трубку и загасила спичку, отчего ее лицо погрузилось во тьму, подсвеченную луной в полнеба.
— Капитан? — позвала Прядка.
— Беги, девочка, — сказала Ворона. — За последние два дня ты себя проявила, и я признаю тебя достойной жить. Так что вперед. Исчезни в ночи.
— Я… — Прядка поглубже вдохнула. — Я хочу вступить в вашу команду.
— Вступить в команду? — Ворона рассмеялась. — Еще сегодня ты проклинала нас за то, что мы убили твою семью.
— Я солгала, капитан. Хотела надавить на жалость, чтобы меня покормили. Я знаю, что вы все поняли. Потому меня и пнули. Не стоило лгать.
— Значит, на корабле не было твоей семьи?
— Я беглянка. Родни на том корабле у меня было не больше, чем в Мерцающей Бухте. Но, возможно, я найду свое место здесь.
Ворона ответила не сразу. Со скрежетом открутила крышку фляжки. Прядке казалось, что она может проследить за мыслями капитана. Если она никого не потеряла, если не злилась на команду…
Капитан Ворона поднялась тенью на фоне ночного неба.
— Все равно беги. Здесь тебе не место. Нет нужды целый день драить палубу у всех под ногами. Я приберегаю эту работу в качестве наказания, а ты лишила меня инструмента для поддержания дисциплины. У каждого на этом корабле должно быть свое место, а у тебя его нет. Разве что ты решишь взять на себя роль нашего якоря.
Ворона повернулась к своей каюте. Из трубки поднималась струйка дыма. Прядка едва не сбежала, как ей велели. И все же…
В глубине души ей не нравилось, когда ее задирают. Не нравилось настолько, что она пересилила свое нежелание докучать. Ей не нравилось, как герцог задирает Чарли. Не нравилось, как инспекторы задирают портовых работяг. А еще больше ей не нравилось противостоять женщине, которая считала, что может делать все что пожелает и с кем пожелает.
— У вас нет
