Все так.
— Ты думаешь, это дерьмо забавное?
Я продолжала смеяться.
Он выругался.
— У-у-у! — Я помахала ему пальцами в перерывах между приступами смеха. — Вы с Джимом два идиота. Может быть, вам стоит пожениться друг на друге. Вы можете править Стаей вместе.
— Какого черта ты это делаешь со мной?
— Потому что ты это заслужил. Джим пришел к тебе с этой ерундой, а ты повелся.
— Я послал Джима к черту. Я также сказал ему, что если он когда-нибудь снова скажет мне, что моя жена является «потенциальной угрозой», то я стану реальной и непосредственной угрозой.
Я рассмеялась и раскрыла объятия.
— Мой герой.
— Ты долбанутая, — сказал он мне.
— Ты знал об этом, когда попросил меня выйти за тебя замуж. Что, никаких обнимашек?
— Ты знаешь, какой Джим параноик. Ты знаешь, что он делает с потенциальными угрозами. Он проактивный. Почему тебе нужно было с ним связываться?
— Потому что он сидел там, такой важный, и объявил, что убьет меня, если я выйду за его рамки. Я кстати подмигнула ему после разговора. Я не виновата, что у него нет чувства юмора.
Он покачал головой.
Я опустила руки.
— Ладно, почему ты так напуган?
— Потому что ты сделала то, что делает твой отец.
— Что такое?
— В тот момент, где ты улыбнулась, и это было похоже на благословение.
Я открыла рот. Ничего не вышло.
— Я могу справиться с твоим отцом, потому что я презираю его. — Его серые глаза были жесткими. — Но я люблю тебя. Не делай так больше.
Я превращалась в своего отца.
Я отвернулась от него прежде, чем он увидел мое лицо. Он встал у меня за спиной, а затем его руки сомкнулись вокруг меня. Он все равно увидел.
— На что это было похоже? — спросила я тихим голосом.
— Мне показалось, что бог заметил меня, — сказал он. — Теплый и гостеприимный. Как будто солнце пробилось сквозь облака.
Тепло его рук защищало меня. Кэрран защитил бы меня от всего, кроме меня самой. Это было на мне.
— Я люблю тебя больше, чем когда-либо любил кого-либо, — сказал он. — Но я не хочу нового солнца или богини. Я хочу тебя. Напарницу.
— Я знаю. — Я отстранилась от него и пошла к нашему дому.
Он пошел следом.
Я сняла обувь и пошла наверх, в спальню. Он последовал за мной и ничего не сказал. Я сняла доспехи «Саррат» и положила саблю на ее обычное место на ночном столике с моей стороны кровати.
— Ты не хочешь рассказать мне об этом?
— Мне нечего рассказывать. Магия меняет меня, Кэрран, и я не всегда осознаю это. Тебе следует свалить, пока можешь, пока все не превратилось ад.
— Нет.
— Возможно, это твой последний шанс выбраться. — Я стянула штаны и рубашку. Я хотела понежиться в ванне и смыть с себя весь выходной.
— Я никуда не уйду. Кроме того, ад — это когда мы с тобой на высоте.
Я остановилась и посмотрела на него.
— Ты знаешь, где моя проходит моя черта, — сказал он.
Я знала. Мы оба их провели. Если он когда-нибудь выкинет еще один трюк, как на Черном море, притворившись, что интересуется другой женщиной, потому что пытается обезопасить меня, для меня все. И если я когда-нибудь создам другую Джули, позволив своей крови сжечь волю другого человека, с него хватит. Он подвел черту под рабством. Это была разумная черта.
Я зашла в ванную и включила воду в ванне.
Он остановился в дверном проеме, прислонившись к нему, и скрестив руки на груди.
Я бросила немного соли в ванну.
— Я даже не уверена, буду ли я собой в конце этого.
Теплая рука легла мне на спину, он подкрался ко мне сзади.
Я выпрямилась. Его рука обхватила мою талию, прижимая меня к нему.
— Я буду рядом, — сказал он. — Я буду сражаться за тебя. Мы победим. Мы победили все остальное.
Дулиттл однажды сказал мне, что не боится меня. Он боится того, кем я могу стать вопреки себе. Его опасения сбывались.
— Власть — это наркотик, — сказал Кэрран. — Некоторые люди пробуют его и не могут дождаться, чтобы освободиться от него. Другие люди принимают его и хотят все больше и больше, пока не останется ничего, кроме получения еще большей власти.
— Ты знаешь, это не про меня.
— Знаю. Ты наименее властолюбивый человек, которого я когда-либо встречал. Ты также самый упрямый человек, которого я когда-либо встречал. Неуважительный. Болтливый.
— Ты имеешь в виду независимость и проактивность в проявлении инициативы.
— Это тоже. Тоже приводит в бешенство. И ты сильная. Ты никому не позволишь отнять у тебя свободу, Кейт.
Он был прав. Будь я проклята, если позволю магии диктовать, что я делаю или думаю.
Кэрран обладал властью. У него были сотни людей, которые, затаив дыхание, ждали, когда он прикажет им что-то сделать, а он отодвинул это в сторону… ради меня. Так что все возможно. У него же получилось. Мне придется побороться.
Я не поменяюсь. Ничто не будет управлять мной. Такого не случится.
— Вы испытали искушение, Ваша Пушистость? — спросила я.
— Из-за твоей дьявольщины? — Его голос был горячим, глубоким шепотом возле моего уха.
— Да.
— Нет. Если бы мы с тобой правили вечно, я бы никогда не заполучил тебя целиком. Мы пытались это сделать, помнишь?
— Значит, ты жадный?
От его голоса у меня на затылке встали дыбом крошечные волоски.
— Ты и понятия не имеешь.
Я играла с огнем.
— Насколько ты жадный?
Он развернул меня, его глаза были полны золотых искр и хищного возбуждения.
— Позволь мне показать тебе.
В конце концов, мы добрались до ванны. Это заняло намного больше времени, чем планировалось.
ГЛАВА 6
БЫЛО УТРО, и я спускалась вниз, потому что у входной двери топтался Барабас, а Кэрран был в душе.
— Кейт, — сказал он. — Доброе утро.
— Доброе утро. — Я придержала дверь открытой.
Он вошел и последовал за мной на кухню.
— Чай? — спросила я. Знак примирения.
— Да, пожалуйста.
— «Эрл Грей», с мятой, ромашкой…
— С ромашкой.
Я сняла с полки жестянку с надписью «УКРОТИТЕЛЬ НАПРЯЖЕНИЯ» и насыпала ложечкой немного рассыпчатого чая в заварочный чайник. Очевидно, его напряжение нуждалось в укрощении. Разговор будет отстойным.
Тишина затянулась.
— Где Кристофер? — Кейт Дэниелс — ледокол.
— Спит в гамаке на крыльце. У него выдалась тяжелая пара дней.
— Джули сказала, что он сжег «Мифологию» Булфинча.
Барабас вздохнул.
— Я купил ему на день рождения красивое издание в кожаном переплете и спрятал его в шкафу в комнате
