ухудшились академические показатели. В этих школах не уменьшилось количество случаев насилия или нарушения правил обращения с оружием, не сократилось количество отстранений от занятий среди учеников мужского пола и даже не уменьшилось количество арестов. "Это, конечно, поднимает вопрос о том, может ли восстановительная практика быть эффективной в сдерживании наиболее жестокого поведения, по крайней мере в течение двухлетнего периода внедрения", - пишут авторы. Вопрос, на который, вероятно, хотели бы получить ответ терроризированные, не склонные к насилию ученики школы.
"Восстановительное правосудие разрушает и губит школы", - сказал мне учитель средней школы из Висконсина Дэниел Бак. "Потому что если дети знают, что им может что-то сойти с рук без последствий, они это сделают".
Преступность растет. Воцарился хаос. Система, которая возвела эмоциональный вред в ранг физического, в итоге оправдывает физический вред во имя эмоционального благополучия.
Терапевтическая анархия
Келли семь лет проработала консультантом в государственной средней и старшей школе на севере штата Нью-Йорк до 2021 года, когда решила, что больше не может выносить этот бедлам. Ученики захлопывали перед ее носом двери и подзывали ее в коридорах . Ученики уходили с уроков, чтобы побродить по школе, когда им взбредет в голову. Если они заявляли, что этого требует их психическое здоровье, любое деструктивное поведение оправдывалось или прямо приветствовалось.
Келли протестовала, но, как она вскоре узнала, она была исключением. Академические льготы, такие как "пропуск в любое время", позволяли любому студенту, заявившему, что он "в кризисе", променять занятия на сеанс с консультантом. Студенты пользовались системой, которая, казалось, рассматривала их как недееспособных. "Они пользовались этим во время своих самых нелюбимых занятий", - говорит Келли.
Школы по всей стране сообщают о гораздо более серьезных вспышках поведения в последние годы. "Спросите любого, кто работал в провальных государственных школах Америки, и почти все они скажут вам одно и то же: самая большая проблема - это не качество учителей", - написал один учитель в New York Post в 2018 году. "Дело в поведении детей: сердитых, нарушающих дисциплину, неуважительных детей, чье поведение вышло из-под контроля". Каждый учитель государственной школы, которого я опросил, сказал то же самое: поведение детей ухудшилось за последнее десятилетие.
Кристин, курирующая социально-эмоциональные программы в старших классах школ штата Орегон, говорит, что уровень дисрегуляции учащихся вырос по меньшей мере с 2016 года. "У детей случаются полные срывы, истерики, они кричат, орут, швыряют вещи, плачут, угрожают покончить с собой, ругаются на учителей, в общем, ведут себя плохо", - рассказывает она.
Учителя, с которыми я беседовала, отмечают рост числа истерик, насилия, криков в лицо учителю, разбрасывания предметов по классу, хлопанья дверьми, кошачьих криков - и все это за последнее десятилетие. Дети, похоже, не контролируют свое поведение, говорили мне учителя. И большая часть проблемы, по их словам, заключается в школьном режиме, который не требует от учеников самодисциплины, считая такие ожидания необоснованными, а то и не развитыми.
"Если я остановлю их и попытаюсь исправить интонацию, они просто бросят смычок на пол, как четырнадцати- или пятнадцатилетние подростки, у которых началась истерика", - говорит Дэвид, преподаватель оркестра в средней школе. "Они часто закатывают истерики".
Но как он узнал, что ученики, которые ведут себя неадекватно, не просто нуждаются в лекарствах? Большинство из них уже принимают антидепрессанты, сказал он мне. Он знает это потому, что они открыто обсуждают свои лекарства, а также потому, что их препараты иногда указываются во внутренних файлах, которые передаются учителям.
Поскольку в его музыкальных классах учатся все четыре класса средней школы, у Дэвида регулярно бывает более сотни учеников в год. По его словам, в отличие от тех, кого он учил десять лет назад, сегодня гораздо больше учеников либо эмоционально непредсказуемы, либо зомбированы. "Такое ощущение, что большую часть времени вы разговариваете с комнатным растением".
Дети, в лучшем случае, кажутся неспособными справиться с терапией, лекарствами и приспособлениями, которыми их пичкают. Они не могут или не хотят контролировать свои эмоциональные вспышки. Они не могут или не хотят вовремя выполнять домашние задания. В большем количестве, чем учителя когда-либо видели, они не могут или не хотят делать сами.
В доказательство своих слов Дэвид приводит два недавних примера. На первом в этом году концерте его учеников к нему подошли несколько мальчиков с зажимами для галстуков в руках, не зная, как их завязать. Они не спрашивали, как завязать виндзорский узел, он хотел, чтобы я знал. Они хотели, чтобы он закрепил их галстуки. "Одна из мам посмотрела на меня. Она видела, как я делаю это весь день, и сказала: "Эти дети беспомощны". Им буквально пятнадцать и шестнадцать лет. А вы как будто имеете дело с восьми- или девятилетним ребенком".
На одном из недавних соревнований Дэвид застрял на совещании, поэтому он сказал своим старшеклассникам, чтобы они сами принесли себе обед. Один шестнадцатилетний мальчик подошел к нему и сказал, что не знает, как это сделать. "Прямо через дорогу есть Chipotle", - сказал Дэвид. У мальчика были с собой деньги. Но он не знал, как добыть себе обед. Он прожил шестнадцать лет, ни разу не зайдя в магазин в одиночку и не купив себе сэндвич.
Великое оправдание: Детская травма
После того как консультант по образованию Рики Робертсон употребил слово "травма" полдюжины раз на одном из секционных заседаний трехдневной конференции, на которой я присутствовал, я шепнул своему соседу по креслу, что нам следует начать игру в выпивку. К счастью, у нас не было спиртного, иначе игра закончилась бы двумя смертельными исходами. В течение часа Робертсон использовал слово "травма" 105 раз.
Отчасти диагноз, отчасти макгаффин - ни одна концепция не звучала на конференции учителей государственных школ так часто, как идея о том, что все эти дети пережили "неблагоприятный детский опыт" или "ACE", в просторечии называемый "травмой"." В сознании и воображении многих современных педагогов лучший способ помочь обездоленным детям - это предположить, что все дети пострадали, и массово лечить их с помощью комплексных мер по охране психического здоровья, как будто терапия - это фтор, который нужно подмешать в питьевую воду.
Идея о том, что можно подсчитать неблагоприятный детский опыт ребенка, чтобы определить его вред, возникла благодаря известному исследованию, которое якобы показало, что дети, у которых в детстве было четыре или более следующих обстоятельств, впоследствии в жизни имеют физическое и психическое здоровье ниже среднего. ACEs are:
1. Физическое насилие
2. Сексуальное насилие
3. Эмоциональное насилие
4. Физическое пренебрежение
5. Эмоциональное пренебрежение
6. Психическое заболевание
7. Развод или разрыв родительских отношений
8. Злоупотребление психоактивными веществами в семье
9. Насилие над матерью
10. Член домохозяйства, находящийся в заключении
Исследование ACE утверждает, что эти факторы
