интерес его как будто гас. Как сторонний наблюдатель, он не вмешивался, но и не уходил.
— Вы что все с катушек послетали? Это что за балаган во время тумана устроили? — Мик обвел присутствующих глазами.
«Ты сначала разберись!», «Не на тех напал!», «Мы бы и сами разобрались!», «Заявление же носили в офис, а тут опять!» — наперебой загалдели присутствующие.
Только Кьяра ничего не ответила. Девушка быстро и поверхностно дышала. Ей и самой хотелось понять, что только что произошло.
— Так, по очереди, сукины дети! Чего расшумелись? — утихомирил их Алан.
— Ты, Француз, заявление получал от Надин, жилички с минус первого? — Молли ткнула пальцем в грудь Кьяриной соседки. Той самой, которую она видела выходящей с мужчиной из квартиры Тайлера.
— Об исчезновении шелковых чулок и какого-то платья из корзины при переезде? — уточнил Алан.
— Двух платьев, — поправила Надин и скромно опустила глаза долу.
— Так, — согласно кивнул Француз, — Описание платьев есть, как только кто наденет, сразу попадется! Или что? Кто-то видел, что она таскала? — он перевел тяжелый взгляд на Кьяру.
Русский сложил руки на груди, осуждающе посмотрел на на девушку и брезгливо цыкнул в ее сторону.
— Нет. Не то, что бы… — замялась разалевшаяся Надин.
— Надо было сразу комнаты обыскивать, — ядовито прошипела Молли, — А теперь деньги пропали! — женщина взяла опять все в свои руки и выдвинула последний убийственный аргумент.
— Какие деньги, сколько, при каких обстоятельствах? И почему мне об этом до сих пор не известно?
— Сегодня, — Надин начала сбивчивый рассказ, — Я положила деньги в плошку в посудный шкаф в своей комнате. Сто фертингов. Три дня назад. Накрыла другой тарелкой. А потом забыла. Сегодня пошла готовить, принесла посуду и поставила вот на этот стол. Сделала кашу. Положила в плошку и только в комнате уже опомнилась, что там деньги были… А теперь их украли!
Она принялась истерично рыдать.
— Кто был на кухне, когда ты пришла?
— Молли, Китти и Шпанка, — всхлипывая проговорила девушка, — Мы все готовили, а потом вместе разошлись.
— А при чем здесь она? — Ал указал на Кьяру.
— Так она тоже потом пришла. Не сразу просто, — опять влезла в разговор Молли, — Да и факты один к одному! Платье же в корзине в коридоре стояло, прямо рядом с дверью «этой». А теперь она на кухню приходит, и тут же деньги пропадают. Давайте ее обыщем! Пусть одежду скидывает!
Предложение поддержал довольный гул толпы.
Мик, хранивший молчание, вдруг оторвался от стены.
— Я тебя сейчас спрошу, — очень даже негромко и вкрадчиво сказал Мик, — А ты подумай, прежде, чем ответить. Ты видела, как Кьяра брала деньги?
Повисло неловкое молчание. Молли засопела, не в силах вымолвить ни слова. Она только таращила глаза и открывала и закрывала рот, как рыба, выкинутая на берег.
— Тогда, так: она вообще к столу подходила? — поднял бровь Француз.
Оказалось, что и этого никто доподлинно подтвердить не мог.
— Вы все точно сбрендили! Чертов туман последние мозги выел, — вынес вердикт русский.
Надин запричитала:
— Ну, так что же деньги!? Сто фертингов! Кто теперь вернет?
— А эта что, так и будет среди нас королевой ходить? — отчаянно взвизгнула Молли.
Все взгляды обратились к Мику. Люди жаждали поглумиться на девушкой. Желали увидеть ее падение, кровь и слезы.
— Мне идти собирать вещи? — как молния разрезал толпу ее звонкий вскрик.
17.2
У Мика все время после праздника голова была забита разными делами. Каждый день он мотался по городу, пытаясь заткнуть финансовые дыры, чтобы ему с сынами можно было хоть как-то оставаться на плаву.
Он еще раз съездил к Гиенам, но в этот раз не с пустыми руками. Ему пришлось принять сложное и непопулярное решение: продать почти весь автопарк Братства, чтобы заплатить часть долга. Причем начали они с личных автомобилей, потому что грузовой транспорт использовался для нужд района и был неприкасаем.
Больше всех возмущался Кир. Он сокрушался и буянил два дня. Требовал назначить дань жильцам или удвоить сборы с торговцев. Говорят, разнес баню в своем лесном домике и выгнал очередную «жену», но на вторые сутки смирился и пришел в офис Кухаркиных сынов. Пешком. Помятый, но выбритый, в костюме и с деньгами.
Сам Мик продал перекупам свою вылизанную с ног до головы малышку, скрепя сердце. Если бы был хоть малейший шанс выкрутиться как-то по-другому из откровенно дерьмовой ситуации, то он его бы нашел. Но таких вариантов не было.
Алан особо не сопротивлялся. «Легко пришли, легко ушли. Значит еще заработаем» — вот и все, что он сказал. Конечно, ему тачка, пусть и любимая, больше была нужна, чтобы девок кадрить. В зимнее время столько девушек познакомились с его кожаным задним сидением, что не сосчитать, а летом Ал лихо заламывал крышу до кабриолета и с невыразимым пафосом носился по улицам, на крутых виражах подкатывая к новой «лапуле». Учитывая то, что девки и так липли на него, как мухи… то потеря была не так уж и велика.
А Мамонт просто молча лупил глазищами на требование Мика.
— Да, он не понимает, — психовал Егерь.
— Ты тут самый умный что-ли? — осадил его Алан.
— А как я ему еще объясню? В танце? — горячился Мик.
Но больше пояснений не потребовалось. Флойд выложил на стол ключи от двух своих автомобилей.
Мик чуть выдохнул, когда сумел собрать очередной платеж, и получил от Гиен отсрочку еще в две недели.
Совсем не так они представляли себе быть главными на районе.
Стоило только начаться туману, как с ним пришли и более серьезные проблемы. Жирный Тонни опять подгадил, как будто выполнял чей-то заказ. А впрочем, так оно и было.
Причем Мик еще во время заезда и заселения территории понял, что со скользким типом надо что-то решать. Но у него все никак не доходили руки хорошенько прижать и тряхануть толстяка.
Но в этот раз он превзошел сам себя. Тогда, когда район оказался буквально отрезан стихией от продуктового снабжения, жирдяй прислал червивый хлеб. Мик не выдержал, вскочил на байк и, рассекая кварталы прямо в желтом тумане, ввалился в его пекарню. Ему хотелось покрошить свинарник к херам собачим, раз эта ублюдочная морда так ничего в прошлый раз и не уяснила.
По тому, как торопливо это рыло созналось в своем преступлении, Мик убедился, что дело тут было совсем нечисто.
— Мик, помилуй, — раздался омерзительный сдавленный хрип. Тонни припечатало к стене. Он сидел, елозя толстыми ляжками по полу, размазывая бегущую с лица кровь нагрудным фартуком, — Я же все тебе рассказал, как на духу.
