не понятно?
Компания в «моём» вагоне подобралась довольно интересная. Два профессора, Бехтерев и его друг профессор Леонович, которого он всё же сманил обещаниями и перспективами. Два авиаконструктора, Потоцкий с Андреем и я. Знакомимся все ещё раз. У меня договорённость со Сталиным, что ни Поликарпова, ни Бартини в ближайшие пару лет из Таганрога отзывать не будут. Плюс за ними там постоянно будут присматривать. А там уже моё инкогнито будет не так актуально. А потом с начало голода они и сами никуда не поедут.
Наконец закончилась волокита с увеличенным составом и Андрей с Сергеем, начальником моих архаровцев, дали добро на отправление. Мы сели за стол и под легкое вино с закуской из моих запасов завели неспешную беседу…
Следующий день в нашем вагоне уже стал «клуб по интересам». Я засел с авиаконструкторами за обсуждения самолётостроения, стараясь не выдать своего после знания, а больше задавая едкие вопросы.
– Вот я не понимаю вас Николай Николаевич, чего вы так уперлись в бипланы? – разбираем мы его У-2. Кстати, в этом вопросе меня поддержал Бартини, который попросил называть его Роберто. – Вот как я учился ездить на велосипеде? Сперва, всё пытался смотреть на колеса, так и тут.
– Зато разбег нужен будет малый и машина развернётся «на пяточке» – парирует мне Поликарпов.
– Где в основном происходят аварии? – спрашиваю обоих.
– На взлёте и посадке – вместо Поликарпова отвечает Бартини.
– Тогда кому нужен ваш высший пилотаж на учебном самолёте? Тут, как я понял, нужен надёжный самолет для начального обучения. И инструктор чтобы сидел рядом, а не сзади. Вы же этим удорожаете и усложняете самолёт – парирую ему. – Ну и хорошо бы ещё и другого ученика взять, чтобы смотрел и учился.
– Тогда машина получится тяжелой, и плохо будет летать. А планируемый двигатель М-11 его и не вытянет – отвечает Поликарпов.
– Но вот смотрите. Убираем нижние крылья, минус вес – потихоньку я подталкиваю к созданию самолёта типа немецкого Фи́зелер Fi 156 Што́рьх.
(Наши его тоже оценят. Отечественный аналог должен называться «Аист». В конце 1940 года начали готовить к серийному производству в Прибалтике. Вот же…деятели. Строить новые самолеты на недавно оккупированных территориях. После начала войны уничтожены были даже опытные образцы. В итоге пришлось возобновлять выпуск устаревших бипланов У-2. – прим. Автора).
– И винты надо делать из металла, тогда тоже минус вес…больше надежность. Французы уже делают металлические трёхлопастные винты и утверждают, что тяговое усилие на них больше. А вы двух боитесь. Попробуйте трёх, четырёх, пяти лопастные винты – вот не понимаю я Поликарпова.
– И где их взять? – скептически Николай Николаевич.
– Самим уже пора начинать уже хоть что-то делать. У вас под боком Мариуполь с его заводами. Возможно, там плавку металла сделают. А нет, стройте небольшую печь в Таганроге. Потом прессом штампуйте. Правда по началу придётся и в ручную дошлифовывать. Образцы я привезу, договор с вашим руководством у меня есть – объясняю ему. – А конструктор собрать из готовых деталей ума много не надо – тут же и критикую.
Пока Поликарпов с Бартини обдумывали эту информацию, я обратил внимание на других наших попутчиков, где тоже что-то эмоционально рассказывал профессор Бехтерев. Прислушался. Ловлю себя на том, что от услышанного у меня даже рот приоткрылся. Спорят про… про закуску к пиву. Профессор всех убеждает, что лучше немецких колбасок и сарделек к пиву ничего нет и надо у себя такие же завести.
Это что получается? Пока я спасаю мир… они спокойно радуются жизни? Вообще охренели? Так… стоп. Тормозим. Сам же Сталина не раз убеждал, что не надо губить нэпманские заведения. Бехтерев прав, чтобы человек хорошо работал, он должен и нормально отдохнуть. А как уже это будет происходить, толи за кружкой пива… или на лыжах, он должен решать уже сам. Решено. Попадётся разорившаяся пивоварня, куплю оборудование и привезу в Таганрог. Наверное, и из старого персонала кого-то временно привлечь придётся. В общем подумаем.
– А почему так неудобно садиться в самолёт? – смотрю какой общий эскиз чертит Поликарпов.
– А вы что предлагаете? – тут же сориентировался Бартини, который тоже делает какие-то пометки.
– Как в автомобиле – отвечаю и пожимаю плечами…как будто что тут не понятного.
– Ага. Ещё чтобы и стекло опускалось – не очень довольно Поликарпов.
– А почему нет? – изумляюсь я.
– И где мы это стекло возьмём? – скептически Николай Николаевич.
– Я передал информацию вашему руководству. Стекло нужно не только вам. Они обещали купить технологию и оборудование. Когда это будет, не знаю. Но на базе Таганрогских предприятий решено сделать опытно-производственный комплекс. На первые опытные образцы, я конечно привезу, но… – развожу руками.
– Надо делать самим – уныло в унисон повторяют мои слова оба авиаконструктора.
– И не только это. Придётся вам заниматься всем самим от начала до конца. От производства электроэнергии к станкам и оборудованию до небольшой крекинговой установки. Или вы и бензин для испытаний тоже постоянно клянчить будете? – смотрю, что они так и собирались делать.
– Поймите…если вместо производства самолётов вы будете клянчить всякую мелочь, то вас быстро разгонят – делаю паузу, а после продолжую. – И правильно кстати сделают. И на оборот. Дадут деньги и свободу на ваши проекты, хорошие дома и персональные машины, да и на многое другое тоже будут закрывать глаза. Хоть гарем себе заведите. Мэр Таганрога Москатов показался мне хорошим руководителем и в этом вас поддержит.
– Наверное, правильно. Главное чтобы как с моим руководителем Григоровичем не поступили – вздыхает Бартини.
После продолжительного обсуждения и споров наш новый совместный проект имел черты четырех самолётов. Это У-2, немецкого Шторьха и американской Cessna Model А и ещё кого-то. Так же я настоял, чтобы пассажирскую гондолу сделали из металла, как основную несущую конструкцию. К ней уже будет крепиться остальной корпус из труб. В трубах будут проходить и тросы управления, а не так как у У-2 снаружи. Попытаемся и модернизировать М-11, чтобы выдавал больше лошадок.
(Двигатель неоднократно модернизировался, форсировался до 180 л. с., дорабатывался для выпуска в условиях военного времени. – истор. Справка).
– А кто будет двигателями заниматься? – вздыхает Поликарпов, представляя объем работ.
– Стыдно не знать своих знаменитых соотечественников…которые сейчас живут. Это Анатолий Георгиевич Уфимцев, который сейчас живет в Курске. Кому то из ваших помощников надо будет съездить туда и уговорить его присоединиться к вам – констатирую я.
– Будет сложно. Он не сильно ладит с нынешней властью, как я слышал – Поликарпов. Оказывается не всё потерянно.
– Ладно. С этим я сам как-нибудь разберусь. А что у
