ансамбль открыл вальсом Штрауса – наверное, чтобы показать, что они не лабухи какие-то. Борис немедленно вскочил и поклонился Ольге:
– Разрешите?
Ольга встала и подала ему руку. Они вышли в центр площадки, где никто пока не танцевал, рука Бориса оказалась у нее на талии, и парочка, кружась, заскользила вдоль столов. Он ее вел уверенно и четко, нисколько не сбиваясь с ритма, и Ольгу это поразило. Бывший грузчик танцевал не хуже, чем она. Где, спрашивается, научился?
Тем временем за столом, где остались приглашенные Борисом гости, за ними наблюдали.
– Красивая пара, – заметила супруга Когана.
– Танцуют замечательно! – сказала Валентина Алексеевна.
– Насколько я узнал Бориса, – подключился адвокат, – то могу предположить: девочка пропала. Мой бывший подзащитный не упустит.
Он хохотнул.
– Матвей! – нахмурилась жена.
– Давно Матвей, – хмыкнул Коган и цапнул с блюда бутерброд с икрой. – Ты, что, сама не видишь? У них такой взаимный интерес, что надо быть слепым, чтобы не заметить. Похоже, что товарищ Ковалев получит скоро зятя.
Он снова засмеялся.
– Она ему не пара, – возразила мать Сергея. – Москвичка, дочь партийного начальника. Борис – простой студент, которым еще только станет, недавно грузчиком работал.
– Я вас умоляю! – поднял руки Коган. – Если девочка захочет, то папа никуда не денется… А это будет. Я вам так скажу, Тамара Николаевна: Борис давно не грузчик. На военной службе стал другим. Он волевой и целеустремленный человек. Умен, красив, талантлив… В двадцать лет Герой Советского Союза. Для таких в стране открыты все дороги. Он вступит в партию и сделает карьеру. Если папа Ольги не дурак, а дураков в ЦК не держат, он это вмиг поймет и за Бориса нашего ухватится двумя руками. Я, например, так бы и сделал. Но у меня есть только сыновья…
Адвокат занялся бутербродом, а гости, впечатленные его словами, стали наблюдать за Ольгой и Борисом. К ним так никто и не присоединился, и пара завершила вальс одна. Музыка умолкла, и Борис, галантно подав Ольге руку, повел ее к столу. Их проводили аплодисментами.
Ансамбль снова заиграл, на этот раз быструю мелодию, и посетители повалили на площадку. К ним присоединились и Ольга с кавалером. Потом был медленный танец и снова быстрый – оба наплясались от души. Борис не позволял кому-то пригласить ее на танец, она не возражала. Ей самой хотелось быть с ним рядом постоянно. Музыканты объявили перерыв, Борис подвел ее к столу, где усадил на место.
– Отдохни, – сказал он, а сам направился к эстраде. Возле нее за небольшим столом расселись музыканты, чтоб перекусить. – Добрый вечер, – поздоровался Борис. – Есть просьба, парни. Разрешите, я спою для девушки?
– Да ты!.. – вскинулся было патлатый гитарист, но, разглядев звезду Героя на пиджаке просителя, сбавил тон. – Нельзя, товарищ. У нас репертуар, утвержденный исполкомом.
Остальные закивали.
– Не волнуйтесь, – улыбнулся им Борис. – Ничего не будет. Я хорошо пою, меня сам Оловников в консерваторию зовет. Вот! – он выложил на стол купюру в 50 рублей.
– Так бы сразу, – пробурчал патлатый, быстренько прибрав банкноту. – Вам с аккомпанементом?
– Этой песни вы не знаете, – сказал Борис. – Видел там у вас гитару акустическую. Вот на ней и подыграю.
– Давай! – махнул рукой патлатый.
Борис взобрался на эстраду, взял гитару и подстроил струны.
– Для лучшей девушки на свете! – объявил и взял аккорд.
Лишь позавчера нас судьба свела,
А до этих пор, где же ты была?
Разве ты прийти раньше не могла?
Где же ты была, ну, где же ты была?..[1]
– Ты что-нибудь понимаешь, Костян? – спросил барабанщик у патлатого после первого куплета. – Впервые слышу эту песню. И до чего же хороша!
– Живо на эстраду! – скомандовал гитарист. – Переймем мелодию!
Музыканты вскочили и, залетев на эстраду, разобрали инструменты. А Борис пел:
Сколько дней потеряно!
Их вернуть нельзя!
Падала листва и метель мела.
Где же ты была?..
После припева подключился ансамбль. Посетители ресторана повалили на танцевальную площадку.
Трудно рассказать, как до этих дней
Жил на свете я без любви твоей.
С кем-то проводил дни и вечера.
А нашел тебя позавчера!..
Ольга слушала, как он поет, впав в сладкую истому. Это для нее звучит эта песня!
– Я вам говорил, – сказал, склонившись к ней Сергей. – Мой друг – большой талант.
Тем временем Борис закончил петь, снял с плеча ремень гитары и упер ее обечайкой в пол эстрады. Зал зааплодировал, он поклонился. Патлатый подскочил к нему.
– Еще какую знаешь?
Борис кивнул.
– Спой!
– А как же репертуар? – спросил Борис и улыбнулся.
– Да ну его! – махнул рукой патлатый. – Это же хит! Сам сочинил? – Борис кивнул. – Слова запишешь? Вот! – он вытащил из кармана джинсов купюру в 50 рублей и отдал ее певцу. – Тебя как зовут?
– Борис Коровка.
– Спой, Боря!
Борис подумал и поднял гитару. Патлатый взял микрофон.
– Уважаемая публика! Для вас пел поэт и композитор, Герой Советского Союза Борис Коровка. Приветствуем его и просим продолжать.
Он поднял руки над головой и захлопал в ладоши. Зал поддержал. Борис подошел к стойке с микрофоном.
– Моей любимой! – объявил и пробежался пальцами по струнам.
– Когда-нибудь я стану лучше
И мудрее, чем теперь.
И кину взгляд с высот уже прошедших лет.
Как будто осенью дождливой
На солнцем залитый апрель.
Пойму, в чем счастья моего секрет.
Надо же, надо же, надо ж такому случиться.
Надо же, надо же, надо ж так было влюбиться.
Надо бы, надо бы, надо бы остановиться
Но не могу, не могу, не могу, не могу
Не могу и не хочу…[2]
Ансамбль подхватил мотив. Народ бросился плясать. Ольга смущенно глянула на сидевших за столом и увидела: все смотрят на нее. Покраснела.
– Иди к нему, девочка, – внезапно сказала жена Когана. – А не то он с горя гитару разобьет.
Все заулыбались.
– Иди, – повторила женщина и вздохнула. – Не упусти свой шанс.
Ольга встала и, обходя танцующих, направилась к эстраде. Подошла как раз в тот миг, когда Борис закончил песню. Увидав ее перед собой, он спрыгнул на площадку, взял ее за руку и возвел на
