меня ждало бы после того, как ты загнёшься? Снова стать бездомной бродяжкой без гроша в кармане?
Это было чистой правдой, и я осознал всю глубину своего эгоизма.
— Признаю, Ме… Грандила, я виноват перед тобой. Я, действительно, привык думать только о себе. Но я всё исправлю. Скажи, сколько ты хочешь получить за свои труды и заботу обо мне, и я немедленно отдам тебе эти деньги.
— Я знала, что ты болван, но не думала, что настолько. Что же ты думаешь: я, имеющая зоркие глаза, чуткий слух и хитрый ум, не знаю, куда ты спрятал от меня свои денежки? Да я их уже давно считаю своими. Ты вообще меня не знал. Посмотри на мои уши. Да, это те самые серьги! Я за них претерпела позор и унижение, а всё-таки они остались моими. Так что, и твои деньги я взяла бы совершенно спокойно. Только мне этого мало! Что на них можно купить? Разве что скромный домик в каком-нибудь захолустье. А мне нужен был не меньше, чем дворец в столице, а ещё наряды, драгоценности, армия слуг… Я себя не желаю ограничивать ни в чём. И мне хотелось разузнать, можно ли ещё чем-нибудь у тебя поживиться. Поэтому ты до сих пор и оставался при своих средствах.
— Я обучил тебя всему, что знал сам. Я открыл перед тобой новый мир, мир мудрых мыслей, мир науки!
— Ты делал это от скуки. И тешил себя мыслью, что у гениального учителя — гениальная ученица.
— Грандила, кое в чём ты права, но ведь было и очень много хорошего, почему же ты не помнишь об этом?
— Ты что, забыл? Я заплатила за право пользоваться свитком тем, что в моей душе изменился баланс ценностей. И я нисколько об этом не жалею!
В то время, пока проходил этот разговор, я вылез из коляски и направился к двери моего дома. У меня стучало в висках, и кружилась голова. Очень хотелось лечь.
Но Мелисса (Грандила) не позволила мне войти.
— Ты никогда больше не переступишь порог этого дома! Там находится свиток, и я буду его охранять гораздо лучше, чем ты!
— Но где же мне жить? — удивился я.
— Ты действительно полагаешь, что тебе стоит жить, после того, как я получила этот дар? Впрочем, да. Ты мне пока нужен. А надолго или нет — это зависит от тебя. Мы поговорим там, — и Грандила показала туда, где под моим любимым деревом стояла скамейка, на которой я провёл столько счастливых минут.
Я удивился, что мои ноги сами зашагали в ту сторону, словно я полностью лишился своей воли. Грандила сделала жест, и я уселся на скамью. Сама она садиться не стала, а нависла надо мной, что было очень неприятно.
— Как ты думаешь, почему я не испепелила тебя на месте сразу же? Потому, что в моём триумфе есть одна досадная загвоздка. Ты всё ещё остаешься владельцем и хранителем свитка. И волшебство исходит от него только пока жив ты! И самые нужные, самые важные заклинания доступны только владельцу свитка. Я ничего не могу с этим поделать. Поэтому прошу добром. Сейчас же официально сложи с себя владение свитком и передай его мне. И тогда ты умрёшь лёгкой безболезненной смертью. Обещаю.
— Ни за что! — твёрдо ответил я. — Я рад узнать, что с моей смертью колдовство исчезнет. В любом случае: я стар, и ждать этого долго не придётся! Если будешь меня мучить или пытать, только ускоришь это событие.
— Ну нет, я не такая дура! Я знаю, как сделать так, чтобы ты жил ещё долго, очень долго. Правда, не поручусь, что эта жизнь будет очень приятной. И для меня важно, чтобы ты в своей новой ипостаси ничего не смог сделать со свитком. Тебе останутся только память, ум и речь — для того, чтобы ты поразмыслил и понял, что для тебя выгоднее всего избавиться от владения свитком и спокойно умереть!
— Ты уже слышала мой ответ. Он неизменен.
— Ну что же. Это был твой выбор. Приступим, — сказала колдунья.
За моей спиной раздался страшный треск. Я обернулся. Моё дерево распалось на две части. Глубокая трещина обезобразила его ствол от корня до самой кроны.
— Это ведь твоё любимое дерево? — спросила Грандила. — Ну что же, тем приятнее будет тебе провести долгие годы в его обществе.
Неведомая сила подняла меня со скамьи и втиснула в трещину на стволе. После чего древесина вокруг меня начала смыкаться… Боль, темнота, тишина. И на какое-то время я потерял чувствительность к чему-либо.
Когда же я начал приходить в себя, то почувствовал удивительные изменения. Я снова видел и слышал, но совсем не так, как раньше. Моё теперешнее зрение позволяло мне рассматривать все предметы и сверху, и снизу, и с боков одновременно. Мои уши тоже воспринимали звуки по-новому, сперва я с трудом их разбирал, но потом привык. И, как выяснилось позже, я стал понимать языки разных животных, птиц и даже насекомых. Что это было? Случайный просчёт в колдовстве? Или свойство, присущее дереву? Я не знаю. И я совершенно не чувствовал своего тела, рук, ног, головы. А вот ствол дерева, ветви, листья, корни чувствовал прекрасно.
— Ну что, оклемался? — спросила Грандила.
Я молчал. Тогда она направила в сторону кроны палец. Из этого пальца вылетела молния и сшибла одну из моих ветвей. Боль была такая, как будто мне отрубили руку. Я невольно вскрикнул.
— Ага, значит голос у тебя есть. Почему же не отвечаешь на мои вопросы? Спрашиваю. И попробуй не ответить. Согласен ли ты передать мне права на свиток?
— Нет, — ответил я и тут де поручил ещё одну молнию в крону.
— Ладно. Я пошла изучать заклинания. Это намного интереснее, чем вести беседы с таким тупым существом, как ты.
И она удалилась.
19. Грандила действует
С этого началась, Аврора, моя жизнь в теле дерева. Я не был заключён в ствол дерева, я слился, соединился с ним воедино. И за эти годы я уже почти забыл, что значит: «быть человеком». Впрочем, это неважно. Гораздо важнее уничтожить зло. И я на тебя надеюсь.
Шли дни за днями. Грандила время от времени «навещала» меня и требовала отказаться от прав на свиток. Ответ был всегда одним и тем же, и за ним следовало наказание в виде молнии в крону. Однако, когда мои ветви изрядно поредели, Грандила вдруг спохватилась. Ведь дерево могло погибнуть, а ей
