целовались…
- Вот видишь.
- Но все равно обидно!
- Жизнь несправедлива, - заметила я туманно. – Главное, чтобы доучиться дали. И защититься. А то по-всякому бывает.
Ульяна задумалась, сжав в руке полупрозрачную шпажку. Кажется, подобные мысли ей в голову не приходили. Вот она нахмурилась. И сильнее…
А потом сказала.
- Нет уж! Я не позволю…
Что именно она не позволит, Ульяна говорить не стала. Только выдохнула резко и огляделась.
- Спасибо.
- Не за что. На самом деле все может быть не так и плохо…
- Мне Вишняков давно предлагал перейти, но у него тема смежная, а мне вот… - она облизала шпажку и икнула. – Мне моя интересна. И он ведь обещал… обещал, что мы на грант выйдем. Известными станем. Что, если удастся выявить механизм возникновения, это вообще сенсация будет… ну, то есть, вряд ли, конечно, полностью, но хотя бы что-то… перспективы…
Она зажмурилась и выражение лица сделалось донельзя мечтательным. Правда, ненадолго. Вспомнив, что перспективы откроются явно не для нее, Ульяна опять нахмурилась.
- А теперь что?
- Открывай для себя, - предложила Свята, расставляя крохотные тарелочки с еще более крохотными тарталетками. Или это не тарталетки? Право слово, еда выглядела кукольной.
- Если бы все так просто… это же… финансирование! – Уля ткнула вилкой в потолок. - Кто меня финансировать возьмется? Лаборатория. Сотрудники. Расходные материалы… там одна цифровизация архивов знаешь, на сколько потянет? А это даже не предварительный этап.
- Понятия не имею.
- Вот… и я не имею. Но, наверное, много… исследовательская работа сейчас – это вообще дико дорого. Хоть ты и вправду замуж за наследника выходи.
Она задумалась.
И крепко так.
Потом посмотрела на меня пристально, будто примеряясь с мыслью, посетившей её.
- Неа, - Свята качнула ногой. – Императрице заниматься наукой невместно.
- Так кто ж запретит-то? – удивилась Ульяна.
- Запретить, может, и не запретят, но… сама подумай. Балы давать надо? Надо, - Свята загнула палец. – Приемы опять же. Благотворительные комитеты.
По мере перечисления пальцев загибалось больше, а Ульяна делалась мрачнее.
- Инспекции… встречи с Дворянским собранием. Опять же, балы, которые уже не давать, но надо посещать. Музеи всякие, театры…
- Ненавижу театры. Даже больше чем рыбу.
- А придется, потому что скажут, что в немилость впали. Покровительствовать еще. Искусствам. Учреждениям всяким. Тебе не то, что на науку, на сон времени не останется.
Ульяна вздохнула и жалобно спросила:
- А что мне тогда делать?
И обе на меня уставились, будто бы я вот знаю, что им делать.
- Наверное, не спешить, - я поняла, что еще немного и лопну. – Для начала убедиться, что все именно так, как оно есть.
- А…
- И твоя эта… секретарь все же может ошибиться. И твой научный руководитель, даже если женится на этой вот… как её…
- Медведковой?
- Да. Женитьба и карьера – одно дело, а наука – другое. Твоя тема интересна, и работать по ней кто-то да должен.
- Ага… Медведкова работать не любит.
- Вот… правда, может получиться и так, что работать будешь ты, а имя делать он. Но тут уже в процессе надо разбираться. Так что вернись. Поговори начистоту. Послушай, что он скажет. А там… сменишь руководителя, останешься, уйдешь на другую кафедру. Варианты будут.
Ульяна крепко задумалась.
- Вот, - не утерпела Свята. – Я же тебе говорила, что она умная!
Умная. И усталая, как собака. Спать хочу… завтра же…
- Что там завтра, - раз уж вспомнилось, я решила спросить. – На конкурсе?
- А… ничего особенного. Выставка будет.
- Чего?
- Работ.
- Каких? – да что это такое, что каждое слово вытягивать приходится.
- Творческих. Кто-то акварели пишет, кто-то маслом, кто-то вот в скульптуре… ты не волнуйся.
Поздно. Я уже волнуюсь, потому что у меня в закромах ни акварелей, ни масла, ни тем более скульптур нет. О чем я Святу и проинформировала.
- Да там все на месте надо будет! Раньше с готовыми приезжали, а потом скандал случился, когда выявили, что одна из невест себе работу купила у известного живописца. Дура… ну и теперь, значит, в первую половину дня все рисуют там, лепят, скульптурятся. Можно, кстати, и дар использовать. Даже желательно. Вот… а потом выставка. На площади.
По спине побежали мурашки.
- Дядя Мир говорит, что на сей раз никакой толпы. Сначала экспертная оценка, там приедут какие-то… из Москвы вроде как… и будут оценивать. Анонимно, - Свята бодро мотала ножкой. – А потом уже выставку для всех откроют. И ящик поставят. Голосовательный. Туда можно будет кинуть, за какую работу голос отдаешь. И в конце дня голоса считают. А победитель получает приз от князя и города. Ну и работу музей выкупает.
Я закрыла глаза.
Вот интересно, будет тут хоть один конкурс, в котором я не опозорюсь? Рисование… рисовала я разве что в глубоком детстве, когда с мамой жила. А в детском доме рисование считали не самым нужным предметом. Так что…
Ничего.
Я же так… я ж не всерьез. Тем более времена приверженности к реализму прошли. Капну пару капель краски на холст и заявлю, что я художник и так вижу. Вот. А кто не видит, у того воображение плохо работает.
- А краски где покупать?
- Если своих нет, то выдадут. Ну и глину еще. Может, лепить?
Лепила я еще хуже, чем рисовала.
Нет уж.
- Тогда, наверное, мы пойдем… - Свята подхватила Ульяну за руку. – Что передать Анри?
- Передай, что он волшебник.
- Это да… он любит, когда его хвалят, - кивнула Свята.
- Погоди! – Ульяна встрепенулась и стащила со стола что-то. – Я ж не так к тебе шла! Я ж по делу! Я нашла данные! Ну, про твою Игнатьеву… которая старшая. В общем, у нее там особо агрессивная форма. Шансов изначально не было, тем более, что выявили все на поздних сроках. И ей предлагали кесарево сделать, но она отказалась. Плод недозревший, риски огромные. А когда ребенок родился, то уже и поздно было. Это если вкратце. А вот у дочки её, я запросила информацию, так чисто. И проклятий никаких нет. Её проверяли. В том числе и на спящие. Императорские целители между прочим и ничего не нашли.
- Но взглянуть на нее сейчас, если получится, взглянешь?
-
