и взяли курс на райцентр, решив больше никуда не заезжать. Звонок участкового застал их в пути. По возвращении, следователя ждало письмо Зинаиды и показания ещё одного свидетеля, с которым ему только предстояло познакомиться.
Николай вышел от Лукича и побрёл в сторону дома. Он задумался о содержании письма, которое так и не довелось прочесть. Единственно, было понятно, что тётка Зинка пока не открыла все свои карты.
Снег всё ещё валил и уже лежал всюду, успев покрыть землю густым покровом. На дороге стояли две старухи и с любопытством глазели на сына председателя сельсовета.
Несмотря на то, что Николай и сам давно уже занимал непростое положение, для односельчан он сам по себе ничего не значил, и был лишь приложением к высокой должности покойного отца.
Старушки как раз обсуждали поразительное сходство сына с родителем, а Николай сразу запаниковал, не зря говорят, что на воре и шапка горит. Преступнику казалось, что они видят его насквозь. В голове зашумело и зазвучал тот самый голос, что с некоторых пор стал практически постоянным его собеседником:
— А ты думал, люди дураки и не узнают, кто ты есть на самом деле?
— Сгинь, тебя мне только не хватало.
— Я-то сгину, да только и ты за мной следом. Недолго тебе оставаться на свободе.
— Типун тебе на язык.
— Так ведь у нас с тобой один язык на двоих, забыл?
К удивлению пожилых женщин, Николай в ответ на приветствие не поздоровался, а заткнул уши и пробежал мимо них в сторону дома Раисы. Зинаида жила неподалёку и уже входила к себе во двор. Он ещё не знал, как заставить её замолчать, но это нужно было сделать, во что бы-то ни стало.
Глава 20 Кошмар в подвенечном уборе
На этот раз дорога до райцентра заняла гораздо меньше времени, чем обычно. Павел нёсся по шоссе, ловко лавируя в потоке машин, не боясь гаишников, его внедорожник все знали и не останавливали.
Фаина вжалась в заднее сиденье, вцепившись побелевшими пальцами рук в переднее кресло. Мужчины сидели впереди и, как ни в чём не бывало, обсуждали, каким образом телефон мог попасть в карман куртки.
Они уже перешли на ты и вели себя, как старые добрые приятели, словно были знакомы тысячу лет. Тем не менее, при всей своей симпатии к Илье, Павел Афанасьевич ещё ничего для себя не решил.
Совсем не факт, что Илья не при делах. Даже если Фаина за него поручится, она не может знать наверняка, кем стал друг её юности. В конце концов, прошло 20 с лишним лет и он мог превратиться в кого угодно.
За свою многолетнюю службу Павел не раз сталкивался с подобными метаморфозами, поэтому ко всему относился насторожено. Он уже отправил запрос по месту службы Ильи с целью выяснить всю его подноготную.
Интересно, что он за фрукт и с чем его едят? Осталось только дождаться результата, а потом уже делать выводы. А пока, не мешало бы расспросить хорошенько обо всём.
— Значит говоришь, как только я тебя обыскал, ты прямиком направился в больницу и больше нигде не останавливался?
— Нет, почему? По пути я остановился возле небольшого магазинчика, покупал там фрукты и сладости.
— Тогда не факт, что телефон подбросили в больнице.
— Но куртку я нигде больше не снимал.
— Могли в очереди незаметно подойти сзади и подложить.
— Да в магазине народу-то почти не было, ко мне никто не подходил близко, это я точно помню. Да и телефон я нашёл во внутреннем кармане.
— Ясно, значит первым делом будем плясать от больницы, сейчас отвезём Фаю и я там поспрашиваю, как это могло произойти. Там кто-нибудь вообще следит за одеждой посетителей?
— Я сдавал куртку гардеробщице, но потом, когда уходил, её уже не было на месте и одежду я забирал сам.
— Вот это да, эдак ведь каждый может зайти с улицы и взять любую понравившуюся вещь.
— Получается так.
— Фаюш, а ты что скажешь? В этой больнице что, совсем бардак?
— Не могу сказать точно, знаю только, что персонала там не хватает, возможно гардеробщицей подрабатывает какая-нибудь санитарка. Паша, сбрось пожалуйста скорость, не гони так, мне страшно.
— Чего же ты молчишь? Я всегда езжу быстро, но ради тебя готов изменить своим привычкам. Так пойдёт?
— Спасибо, уже гораздо лучше. Кстати, мы пока так и не выяснили, кому принадлежит телефон. А вдруг он не имеет никакого отношения к Татьяне Викторовне? У меня, например, точно такой же, правда он остался дома.
— То есть, ты хочешь сказать, что это может быть и твой телефон?
— Это вряд ли, я бы его сразу узнала, на моём телефоне есть небольшая трещина на корпусе, уронила нечаянно.
— А почему ты оставила мобильник дома?
— Потому что ушла от мужа и не хотела брать ничего из того, что он дарил.
— Понятно, я слышал, у тебя с ним сложные взаимоотношения.
— Да уж, сложнее некуда. Давай лучше о чём-нибудь другом поговорим.
— Хорошо, как скажешь. В общем, судя по описаниям соседки и тому, что в телефоне стёрта вся информация, этот аппарат принадлежит жертве.
— Погоди, почему жертве? Разве учительницу убили?
— Имею в виду, жертве несчастного случая. Тем не менее, совершено преступление, пропал телефон и необходимо установить, кто его украл.
— Ой, что-то ты темнишь, Павлуша, стал бы ты из-за одного телефона пропадать в нашей деревне.
— Так я ведь человек подневольный, куда прикажут, туда и еду.
— Ладно, уговорил, сделаю вид, что поверила. Так значит, несмотря на то, что телефон основательно почистили, всё можно восстановить?
— Да, преступнику невдомёк, что при определённых условиях это очень легко сделать.
— Как же так? Выходит, ни о какой конфиденциальности и безопасности личных данных речь не идёт и никто из нас не защищён от прослушки? — вмешался в разговор Илья, вдруг почувствовав острый укол ревности.
— Ну почему же? Все сведения конфиденциальны до тех пор, пока не понадобятся правосудию. Для того, чтобы установить, кому принадлежит телефон, восстановить содержание сообщений и журнал звонков, необходимы специальные полномочия и постановление прокурора. Коли нечего скрывать, то и бояться незачем.
— Понятно, но думаю всё же не стоит обсуждать важные дела по телефону.
— Наверное, не стоит. Мне кажется, или ты немного напрягся, Илья?
— С чего это вдруг? Мне скрывать нечего.
— Вот и хорошо. Если ты не имеешь к Татьяне Викторовне и её мобильнику никакого отношения, тогда тебя это вообще не должно заботить. Но кто-то очень хочет свалить всё на тебя, телефон
