- Глеб! – поймал меня на выходе он. – Я хочу, чтобы ты пригласил Нону в клуб и показал всю свою харизму.
- Она не в моём вкусе, отец, - жёстко поставил его в известность и развернулся к двери.
- Михалёв нужен мне, - вцепился в рукав пиджака. – Тебе придётся присмотреться к ней получше и найти привлекательные стороны.
- В Ноне нет привлекательных сторон. Силиконовая дура, подсевшая на дурь.
- Даже силиконовая дура, подсевшая на дурь, лучше, чем та простушка от Верхова с которой ты развлекаешься, - прошипел отец. – Я молчу, не лезу, жду, пока ты наиграешься, но долго терпеть твою придурь не собираюсь. Лучше тебе закончить цирк поскорее. Надеюсь, не надо напоминать о нашей договорённости. Юрию несладко в изоляторе, но может стать значительно хуже. Не все сидят в одиночных камерах.
- Я всё помню, отец, но жениться на бляди с обколотыми венами ты меня не заставишь.
Из ресторана вылетел пулей, не слушая гневный монолог отца, продолжающего указывать, как я должен жить. Разговор с ним, словно кидание гороха в стену. Слова вылетают, бьются о каменную поверхность и рикошетят обратно, лишний раз убеждая в повёрнутости отца на властном контроле. Он плюёт на желания и мнения других, прёт напролом к своей цели, перешагивая через трупы и подминая головы несогласных. Став одним из влиятельных адвокатов, отец потянулся поближе к власти, и продаст за место всю семью. Можно ли остановить несущейся на полной скорости товарник? Сомневаюсь. Без жертв здесь не обойтись.
Глава 27
Всё, как в ту первую ночь. Чёрное платье, чёрная маска, чёрные стены, пол, потолок, белые листы договора, красная помада. Я сидела у бара, цедила розовый коктейль, косилась на набедренную повязку бармена и подглядывала за развивающимися событиями в зале.
Вот танцует парочка, отличающаяся от привычных стандартов. Она весом под сто сорок килограмм и ростом с немаленького мужчину, он субтильный, низенький дрыщ, с трудом достающий ей до плеча. Его руки жадно обнимают доставшееся добро, шарят по спине, сползают к ягодицам и смачно тонут в них. Надолго их не хватило. Спустя десять минут она тащила его уединиться.
На диванчике ещё интереснее экземпляры. Она, она и ещё раз она. Там уже дошло до расстёгивания одежды и беспорядочного сплетения тел. Дамы до комнат вообще не дошли, кивнули официантке, и та задвинула занавеску. Звуки, долетающие до меня, отчётливо дорисовывали картинки о происходящем за плотной тканью.
- Позволите составить вам компанию, - отвлёк от второго коктейля знакомый, мужской голос.
Медленно перевела взгляд на севшего рядом и расползлась в счастливой улыбке. Мой Глеб Казарцев собственной персоной сидел рядом и проигрывал нашу первую встречу.
- Дресс-код прошёл? – слегка приподнял уголки губ в улыбке. – Теперь можно угостить леди выпивкой?
- Выпивка за счёт заведения, - вспомнила наш диалог и озвучила фразу из прошлого. – Еда, кстати, тоже.
- Так может мне удастся удивить девушку чем-нибудь другим? – ничуть не смутился мужчина, коснулся руки и провёл до плеча, поддевая тонкую лямку. – Потанцуем?
Казарцев провёл меня на середину танцпола, прижал к себе, расположив по-хозяйски руки на спине, захватив всю территорию от шейного позвонка до копчика, и плавно закружил под слёзное завывание певицы, сидящей на возвышенности. По оголённой коже понеслись мурашки, реагируя на его жар, окутывающий меня.
- Зачем ты сюда пришла? – прошептал, склонившись к уху и опаляя горячим дыханием.
- Мне обещали незабываемую ночь, - поделилась с ним вибрацией в голосе, замечая учащённую истерию венки на шее и ощущая животом готовность заполнить меня до предела.
- Я хочу сделать твою ночь незабываемой, - провёл рукой вдоль позвоночника, спускаясь дальше и заставляя сокращаться и пульсировать между ног.
- Что ты здесь делаешь? – прошептала, исследуя пуговицы расстёгнутой рубашки.
- Не смог оставить тебя без сюрприза, - прижал сильнее, отрывая от пола. – Предлагаю переместиться в комнату. Какой у тебя номер?
- Комната номер семь, - сдалась под напором похоти и желания.
- Хороший выбор, куколка, - толкнулся бёдрами, показывая степень своей заинтересованности, а заинтересованность потёрлась внушительной твёрдостью.
Глеб подхватил меня на руки и понёс в коридор, скрывающий в темноте приватные помещения. Комната утопала в свечах, стоящих на полках, тумбочках и полах. В полумраке приглушённо плясали тени, разлетающиеся от неровных сгустков огня.
- Это и есть твой сюрприз? – заворожённо произнесла, сползая с рук.
- Нет. Сюрприз там, - указал на цепи с наручниками, свисающие с потолка. – Хочу сделать с тобой много всего нового и интересного.
От его хриплого, вибрирующего голоса возбуждение достигло предельной высшей точки. Казалось, скажи Глеб ещё что-нибудь, и я кончу только от этого. Он стянул лямки, освобождая от платья, зацепил трусики, резко дёрнул в сторону, разрывая чёрное кружево, и подтолкнул меня к наручникам.
- Подними руки, куколка, - зазвучала в голосе сталь. Мягкие поручни пленили запястья, а звон цепей натянул, словно тетиву. – Ты такая послушная, покорная, моя.
Глеб провёл пальцами по щеке, приподнял за подбородок и куснул нижнюю губу, оттягивая её в сторону. Соски болезненно напряглись, между ног разлилось пекло, увлажняя бёдра с внутренней стороны.
- Течёшь, - довольно проурчал он, раздвигая складочки. – Хочешь запрыгнуть на мой член. Хочешь, чтобы я тебя жёстко трахнул во все щели. Обещаю. Буду драть тебя до потери сознания, только сначала поиграю.
Казарцев прошёл к тумбочки, скидывая на ходу пиджак с рубашкой, и вернулся с ведёрком льда. Ледяной кубик коснулся груди, обвёл сосок, тая от жара кожи и стекая прохладными каплями по животу. Холод льда сменился горячим дыханием, влажностью языка и остротой зубов. Покалывающая дорожка спустилась вниз, занырнула в пупок, сползла дальше, останавливаясь на чувствительной точке, пульсирующей от желания. Резкий контрастный переход температуры свёл с ума, подталкивая волну оргазма к эпицентру взрыва.
- Голодная, ненасытная, быстрая, - урчал Глеб, продолжая изводить холодом и жаром. – Не смей кончать, пока мой болт не окажется в тебе.
Сдерживалась из последних сил, дёргая скованными руками, скуля от нестерпимого напряжения в животе, требующего выпустить на свободу. После льда в ход пошёл вибратор, дразнящий плоть, но не дотрагивающийся до налившегося кровью клитора. Глеб подводил к краю, ловил первую судорогу и переключал с неминуемого взрыва на болевое сжатие соска, или крепкий шлепок по попе.
- Я больше не могу, Глеб, - взмолилась, потерявшись в пограничном состоянии. – Пожалуйста, трахни меня.
- Обними ногами, - приказал, поднимая под ягодицы и насаживая на член. – Крепче. Сведи их и не отпускай.
