громко крикнула Лера, подъехав на своей малолитражке.
Владимир быстро прыгнул на пассажирское место, и автомобиль рванулся вперёд.
— Не ожидал, — признался Владимир.
— Не ты один умеешь следить, — пафосно произнесла она. — Этот старик и есть маньяк.
— С чего это ты взяла? — поинтересовался он.
— Мой отец работает в милиции. Он мне как-то показывал предполагаемого маньяка. С тобой у нас больше шансов схватить его.
— Я пойду один, — резко и грозно отрезал Владимир. — Вызови лучше милицию. Может, твоего отца повысят. Так, поверни здесь и жди милицию, — скомандовал он, когда они подъехали к началу улицы.
— Почему здесь? — испугано спросила Лера.
— Дом четвёртый справа, не перепутай. Не надо, чтобы он что-то заподозрил. Ладно, я пошёл.
Владимир быстро и незаметно приблизился к дому. Дом был двухэтажный из красного кирпича. Типичный дом для мелких чиновников. Двухметровый забор огораживал его со всех сторон, и пройти просто так не получится. Хотя это мало волновало Владимира. Он с лёгкостью перебрался через забор и оказался внутри двора. Не удивительно, почему нет собаки. Слишком много шума было бы при новых гостях. От забора до дома часть площадки забетонирована, остальная часть огорожена маленьким деревянным заборчиком. Скорее всего там располагался огород. Было два пути, куда мог пойти старик. Подвал со стороны гаража или домой. Владимир выбрал путь в подвал и не прогадал. Он спустился вниз по винтовой лестнице и, осторожно ступая, прошёл вдоль небольшого коридора. Встретилась лишь одна единственная дверь, оттуда доносились тихие всхлипы. Он открыл осторожно дверь и чуть не угодил под арбалетный болт. Увернувшись от болта, Владимир перекатом оказался возле старика. Ничего не оставалось, как покончить с этим делом. Владимир выхватил пистолет из кобуры маньяка и всадил пулю в висок. Тело рухнуло на пол, и бетон начал заливаться алой кровью.
Владимир оглядел пыточную комнату и посчитал, что старик больной на голову. Металлический стол с кожаными фиксаторами, хирургические инструменты, строительные инструменты, маленький лабораторный шкаф для смешивания химикатов и целая коробка презервативов. Ринат лежал на столе, крепко фиксированный кожаными ремнями и без чувств. Много надрезов на теле говорило о слишком большой потере крови. В урне находился использованный презерватив и хирургические перчатки. Послышался звук сирен. Владимир улыбнулся и вышел, оставив всё, как есть.
Во дворе его ждал ОМОН. Он, без колебания повинуясь, поднял руки вверх и медленно прошёл к первому бойцу, не дожидаясь каких-либо приказов. Его отвели к командиру. Мужчина средних лет, чуть ниже Владимира, с пивным животом и очень радостным лицом. Черные пышные усы придавали ему очень доверчивое лицо, что могло оказаться полнейшей противоположностью человека при данной работе. Командир был одет в коричневую кожанку, черные брюки и туфли. Явно его вызвали с выходных.
— Здравствуйте, — протянул руку командир отряда.
— Добрый вечер, — пожал руку Владимир и улыбнулся.
— Что там?
— Мальчик лежит, привязан, а маньяк пристрелен.
— С этим ты явно поспешил, — серьёзно сказал командир.
— Это, как посмотреть.
— Давай выдвигай свою теорию, молодой человек.
— Если оставить его в живых, то есть вероятность, что он отправится в психушку. Либо за недостатком доказательств его выпустят. Есть другой вариант. Он был застрелен из собственного пистолета. Отпечатки его пальцев есть, моих нету. К тому же, можете в свою защиту сказать, что он сначала угрожал жизнью мальчика, а затем не выдержала психика, и он застрелился. Я думаю, у вас есть всё на случай таких обстоятельств. Не так ли? — закончил Владимир и посмотрел прямо в глаза командиру.
— Знаешь, почему я с тобой разговариваю в вольной манере? — серьёзно спросил командир.
— Все дело в вашей дочери. Я её дважды спас, — «Трижды» — подумал про себя Владимир.
— Верно. И в знак своей благодарности я отпущу тебя и не создам никаких трудностей с делом маньяка.
— Благодарю.
— Это ты тот подонок? — грозно закричал толстый старик и пошёл на Владимира.
— Тише, тише, генерал-майор, — навстречу ему вышел командир.
— Не путайся под ногами, ибо ты знаешь, что будет с тобой, — пригрозил он.
— Я сам с ним поговорю, — уверил Владимир и отошёл с толстяком подальше от всех.
— Слушаю вас, — вежливо начал Владимир.
— Слушай, урод, какого хера ты преследовал моего сына? Отвечай, а то сильно пожалеешь, — еле дыша, старался грозно говорить генерал-майор.
— Мне нужен Вирхов, — спокойно ответил Владимир.
— Не знаю такого.
— В таком случае мне придётся, — Владимир достал капсулу с жидкостью, которую он позаимствовал у маньяка, — допустить смерть вашего сына. Видите ли, в чем дело. Мне нужен Вирхов. Вам — ваш сын. Но вот незадача. Ваш сын может умереть в течение пяти минут, а Вирхова я и сам смогу найти. Дело за вами.
— А ты не думал, щенок, что я могу позвать кого-нибудь из ребят, и тебя повяжут?
— Естественно, думал. Надо быть дальновидным. Капсула стеклянная и легко может разбиться, даже в руках. Улавливаете суть происходящего? — Владимир улыбнулся и зажал капсулу в кулаке.
— Ты меня на понт не лови, щенок, — оскалился толстяк.
— Ещё раз назовёшь меня щенком, твоя вина в гибели сына приблизится к максимуму, — Владимир вытянул руку в сторону и сделал жест, что в любую секунду он разожмёт кулак, и капсула разобьётся об асфальт.
— Хорошо, хорошо, — занервничал он. — Лондон. Встреча в Tower 42, на 30-ом этаже, западная сторона, в 14:00 по местному времени, через три дня. Отдай капсулу!
— Так-то лучше, — Владимир, полностью убедившись в его правоте, кинул капсулу ему в руки и скрылся в ночи.
Врач и командир отряда подошли к генерал-майору. Он бережно держал капсулу в руке и еле переводил дыхание.
— Генерал-майор, — начал врач скорой помощи, — здоровью мальчика ничего не угрожает. Ещё минут на десять позднее… — он замолчал, — хорошо, что мы вовремя его госпитализировали.
— Это противоядие, — протянул капсулу врачу генерал-майор.
— Извините меня, — врач быстро осмотрел капсулу, — но это лишь анестезия. Применяется для…
— Я думаю, хватит, — резко прервал командир, — можете ехать.
— Анестезия? — яростно прошипел толстяк. — Гребаная анестезия? Он должен поплатиться за это…
— Если вы о молодом человеке, то, уверяю вас, вы должны ему спасибо сказать.
—
