постельное белье сохло, где угодно.
Не важно, что не на балконе или не на сушилке.
Даже на кухне.
Короче в самых неожиданных местах.
Почерк тот же.
Он мне реально не врал, когда вещал мне о том, что в не приводит в дом левых баб.
Ходит к ним в гости сам.
Час от часу не легче.
Хрен редьки не слаще.
Однако, Бемби был уверен, что таким образом он меня успокоил.
Вот, где запрещено цензурой мудак!
Если отбросить эмоции и быть объективной.
То вообще Паша когда находится в спокойном инертном состоянии псих одиночка.
Он не подпускает к себе левых людей.
Водит к себе только проверенных девочек.
Я как-то сразу попала с ним в одно колею, мы сблизились.
В первую очередь, я была ему подругой, собутыльником.
У нас всегда была масса тем для разговоров.
Мне с ним комфортно без интима.
Фееричный секс произошел сам собой.
Нам бы стоило оставаться близкими друзьями…
Но кто же знал, что все так получится?..
Я не подумала наперед.
Мне стоило вовремя остановиться.
Тормознуть.
Не брать быка за рога.
Огоньковый секс не является гарантом долгих отношений.
С моим то жизненным опытом, как я могла так проебать такой важный момент в моей жизни???
Конечный запрещено цензурой пункт наших отношений целиком и полностью мой косяк.
Если судить объективно, без прикрас Павлик не в чем не виноват.
Он всегда был таким.
Я просто не хотела этого замечать.
С моим появлением в его жизни его хозяйственные дела приобрели систему.
Я старалась, чтобы муж не совал пятак в мои дела.
Я справлялась сама.
Лишь в редких случаях я просила Пашу о помощи: постирать, погладить приготовить было только моей обязанностью.
Благо Павлик не педант.
Он не затрахивал меня чистотой.
Бывали дни, когда я могла расслабиться, забить хуй на домашние дела.
Я была предоставлена сама себе.
И опять воспоминания о Паше.
Будь он неладен!
Этот дом пропитан его запахом…
Мама не горюй!
Паскудник только этого и добивается.
Он хочет, чтобы я снова окунулась в нашу атмосферу.
Мы были здесь счастливы пока он все не разрушил.
Сам.
Своими руками разбил наш хрупкий сосуд любви.
Глупо склеивать любовь из осколков.
Даже если и получится, то между нами навсегда поселиться недоверие.
Про себя я вообще молчу.
При малейших опозданиях я начну ему звонить.
Долбить.
Орать.
Нападать.
Проверять и тд.
Да и Паша просто так не оставит мой променад с Сережей.
Девяносто девять из ста, что он мне отомстит.
В любом случае наше гипотетическое примирение, к чему Бемби так стремится, ничем хорошим не закончится.
Из говна не слепишь шоколадку.
Как бы Паша не старался.
Фекалии можно упаковать в красивую блестящую обложку.
Яркими буквами написать на какашулечках “Мишки на севере”.
Во только…
Когда развернешь конфетку в предвкушении сладкого, так или иначе получишь неприятный сюрприз…
В шкафу я нашла спортивную сумку, собрала все по списку оленя.
По дороге в больницу заехала в магазин.
Вкусовые предпочтения озабоченного дурня мне хорошо известны.
Когда Паша не пьет он хорошо питается.
Йогурты, сырки творожки и конечно же мясо.
Готовить контейнеры я ему не буду, пусть ест больничную еду.
В лучшие времена я бы конечно ему посочувствовала.
Варила бы борщи, пекла с пылу с жару блины.
Жарила драники с мясом.
Привезла бы покушать каждый день до или после работы.
А сейчас…
С голоду не помрет и ладно.
Ему полезно покушать диетические кашки приготовленные на воде, без масла.
Если что-то не устраивает пусть попросит привести еду у своих многочисленных подруг.
А то как трахаться он герой-любовник от хуя уши.
А как приперло, попал в больницу так, Лиза милая, любимая жена!
Лицемер!!!
Тьфу, тьфу, тьфу!
Да чтоб тебя!
Меня распирало от гнева пока я нашла нужную мне палату с лесным оленеводом, у меня внутри все бушевало.
Белый конь бьет копытом.
Ярость ищет выход.
Широка река, глубока река
Не доплыть тебе с того бережка
Тучи низкие прячут лунный свет
Полететь бы мне, да вот крыльев нет
Во сыром бору злой огонь кипит
Конь черней чем ночь у огня стоит
Бьёт копытом он — ищет седока
Оттолкнул тот конь наши берега…
Хочется одним хлопком убить озабоченного дурака.
Не хочется брать грех на душу…
Но!
У меня такое чувство, что Паша прям нарывается на пиздюлю.
Искушает судьбу.
Хочет сократить свои дни…
Глава 28
На кровати у окна лежит мой олененок.
Паша глазки в пол.
И вот если не знаешь какой он запрещено цензурой так можно ему и поверить.
Он такой похож на осень
Что роняет листья тихо,
Он такой похож на зиму
Мой единственный мужчина…
— Лиза, ты пришла?..
— Да, — я поставила перед Бемби его хатули, — разлаживай вещи в тумбочку. Мыльно-рыльное отдельно. Продукты в холодильник.
— Спасибо, — опять взгляд невинного барана которого ведут на убой, в голубых глазенках слезки. Ути-пути. Что ты, что ты. Ща нимб вылезет из жопы, окрасит сиянием палату, — помоги мне, я не могу… Сам, — Паша показал мне гипс на правой руке.
— Может тебе еще и подрачить? — я не удержалась от иронии, — насколько я помню ты мастурбируешь правой рукой. Как ты будешь справляться, милый?
— Через неделю меня выпишут… Лиза, ты будешь ко мне приезжать?.. Пожалуйста, хоть иногда… — олененок тяжело вздохнул.
— Паш, я выхожу на работу, ты же знаешь, мне будет проблематично вырваться к тебе среди недели… Может только, иногда, на выходных. Послушай, заведи себе домработницу или вызови жену на час, твоя зарплата тебе позволяет…
— Мне никто не поможет, только ты… Лиза, я привык к тебе, ты мой самый близкий человек. Ты же знаешь, я не могу пустить к себе в дом чужого человека.
— Пошли на улицу покурим и поговорим, — левые люди в палате мешали запланированному мной серьезному разговору, мне не хотелось на глазах у всех выяснять отношения.
— Ты купила мне сигарет?
— Конечно! В первую очередь, блок. Я не знала сколько дней ты будешь лежать в больнице, курева тебе хватит на всю неделю, с запасом, даже останется.
— Спасибо, любимая! Ты самая лучшая! — Бемби сделал неловкую попытку меня обнять, я увернулась, олененок покачнулся, чуть не упал, больно ударился о спинку кровати, — больно… — потер рукой ушибленное место озабоченный дурень.
— Хочешь я тебе подую? Или лучше плюну, говорят яд гадюки лечит все болезни.
— Лиза, ты не змея, ты хороший человек.
Забись.
Приехали.
Я чуть ли не с применением силы
