новую боль, на сей раз спиной.
Агафья бежит, а в груди всё горит. Повернётся глянуть — нет ли погони — и дальше спешит. Насилу добралась до Куприянихи. Стучит той в окна, не выглядывает никто. Забежала в калитку, собака бросилась в ноги. Закричала, заголосила Агафья, чуя боль от зубов собачьих. В тот момент и подоспел Назар. Услыхал крик, бросился на выручку. Испугалась собака, пустила ребенка и в будке дрожит. Долг собачий за кусок хлеба выполнила, не защищай дом — чего хозяйка скажет?
— Болит? — смотрит на ногу Назар, что кровью тряпицы покрывает. — Погодь, сейчас, — хватает на руки девчонку и спешит к Савелию. Некому больше с такой бедой идти.
Протянул волчик последнюю ноту свою и затих, а в избе детский крик раздался.
— Я ж говорила — девчонка, — принимает из дрожащих рук Лушки Марфа младенца. Обмывает в тёплой водице, в отрез чистый мотает, что до поры до времени впрок лежал. — Другой принесешь, — говорит Анне, — вдруг ещё кому приспичит. Дом обновила, теперь тут жизнь поселится. На-ко, протягивает вдовице ребёнка. — А ты чего? — усмехается, глядя на Лушку, что слёзы по щекам размазывает. — С первенцем, — хлопает по плечу ученицу Марфа. — Не ошиблась в тебэе, хорошая знахарка из тебя выйдет.
— А чего не ведунья? — шмыгает Лушка носом, глаза утирая.
— Добрая ты шибко, и душа слишком чистая. Научу, что знаю, только в тёмное лезть не смей. Раз душу замараешь — вовек не отмыться.
— Идти мне надобно, — говорит Анна, собираясь встать.
— Лежи ты, — сдвигает брови на переносице Марфа. — Куды такая?
— Не могу, — качает головой. — Сердце не на месте. Что с моим Петей⁈ — запричитала вдовица, заохала.
— А что с ним? — перевела глаза на старуху Лушка.
— Помрёт, — пожала плечами та.
— Как это помрёт? — удивилась Лушка.
— А как все помирают, так и он. Могилку ему справят…
— Да ты что! — вскрикнула Лушка. — Про брата моего речи ведёшь!
— Луша, — рыдает Анна. — Помоги.
— Ей говорила, — кивнула на Анну старуха, — и тебе скажу. Не могу я.
— Не можешь али не хочешь? — вопрошает Лушка.
Поджала губы ведьма. Смотрят на неё с надеждой две пары глаз.
— Окаянные, — сплюнула себе под ноги. — Да на кой мне ваш Петька вообще сдался?
Встала с места и вышла из избы.
— Куда она? — испуганно спросила Анна.
— Не знаю, — округлив глаза пожала плечами Лушка.
— Упроси, убеди, — молит Анна девку. — Видала она смерть его.
Прижала Лушка ладони к лицу в испуге. Вскочила и бросилась за Марфой. Рвёт та осоку, режет трава руки, да времени мало осталось.
— Подмогу, — подбегает Лушка, принимаясь траву дергать. Обжигает руки порез, шипит от боли, но дальше рвёт.
— Что за девка! — качает головой Марфа. — Говорила ж, не лезь в черноту!
— Ежели это брата моего спасёт, готова я.
— Готова она, — повторяет за ней Марфа. — Не знаешь, чего просишь! Век одной жить на болоте будешь! Без любви, без семьи. Тобой детей пугать станут, и сами бояться будут и не любить, токмо идти и просить, чтоб помогла.
— Только бы Петя жив остался.
— А уж это я тебе обещать не могу, — зажала в ладони ведьма приличный пучок и разделила на части. — Это тулово, — взяла пучок, на землю укладывая, — это руки, — положила поперёк, принимаясь связывать меж собой одной из травинок. — Ноги, — перевязала каждую, разделив пучок с телом. — А вот самое главное — голова! — сделала петлю из травы и привязала к основанию.
Не отстаёт Лушка, всё след вслед делает. И вышло у них две куклы.
— Передумай, девка, — просил Марфа. — Ежели именем куклу наделишь — назад дороги не будет.
— Не побоялась я руки на себя наложить, а уж это и подавно, — ответила на то.
Вздохнула ведьма, лишь головой покачала горько.
— Поди спроси, как мужа её первого звать, — кивнула на избу, и Лушка опрометью бросилась внутрь.
Назар отыскал Савелия быстро, и тот удивился, увидев парня.
— А ты чего…
Но договорить Назар не дал.
— Девчонке подмоги, — указал на Агафью.
— Да я ж по коровам! — в который раз сказал Савелий, а потом махнул рукой. Размотал тряпку и заглянул.
— Свезло, — заулыбался, что хоть тут всё просто. — Кожу токмо сняли. Погодь, кой-чего принесу.
Вернулся Савелий со стаканом. Протянул Назару.
— Держи, кто ведает, когда ещё свидимся.
— Не стану я.
— Как знаешь, — Савелий опрокинул жидкость в себя, оставив на донышке. Остальное растёр девчонке по ноге.
Зашипела Агафья от боли, сморщилась.
— А ты чего с чужой девкой-то? — не понял Савелий, но Назар уж подхватил ребёнка и убёг.
Прочитала молитву вслух Куприяниха, на иконы перекрестилась.
— Ты тож молись, — сказала Ульяне, будто могла она о чем-то другом думать в тот миг. Закричала, чувствуя, что отвергает тело дитя, толкает его на волю, избавляясь от бремени.
— Все силы собери, — предупреждает Куприяниха, волнуясь сильно. Кому охота вести плохие разносить? Только смотрит, и впрямь ножки первые идут. — Помоги нам, Господи, — выдыхает, надеясь на чудо.
Фёкла в доме одна была. Касьян с Ванькой корзины плели в сарае, сызмальства учился хозяином быть младший сынок.
— Так что, тятя, сапоги мне подаришь? — спрашивал мальчишка.
— Неужто они тебе так нужны? — усмехнулся Касьян. — Сдарю-сдарю, чуток подрасти хоть. Да отца с матерью слушай! Только ты у нас и осталси.
Будто стук услыхала Фёкла, вздрогнула, слегка повернулась. Как тут же что-то чёрное бросилось в окно. Разлетелось стекло. Закричала Фёкла не своим голосом, с испуга падая с лавки, на которой шерсть пряла. Вскочил Касьян. Что такое⁈ Вбежал с сынком в дом. Лежит на полу жена с глазами от страха большими, а перед ней чёрный ворон бездыханный.
Глава 23
— Ты сильней мажь, сильней, — учила Марфа Лушку, налепляя на лицо куклы грязь. — Чтоб не разглядела костлявая, кто из них кто.
Берёт Лушка в ладонь жижу чёрную, не робеет. Холодная, склизкая, но готова девчонка и не к такому ради братца.
— А теперича слово в слово за мной повторяй.
— Глаза у смерти отведу, — передала куклу Марфа Лушке, меняя её со второй, — беду заберу да другому отдам.
— Как это другому? — не поняла Лушка.
— А ты как собиралась у смерти откупать? Придёт она по душу брата твоего, токмо не его заберёт.
— А кого? — похолодела Лушка, зная ответ.
— Степан, — назвала ей Анна в избе имя первого супруга.
— Я говорила, говорила же, — принялась злиться Марфа. — Не готова ты ещё!
— Беду заберу да другому отдам, — повторила Лушка, меняя кукол назад. И видела ведунья, как борются в ней чувства светлые да тёмные.
Поднялась с пола Фёкла,
