с нами разговаривать и помогать нам. Это потому, что мы не самые добрые и хорошие люди. Я хулиган, а вы… пьёте, наверное? – предположил Коля.
– Да я только по праздникам! – возмутился Василий.
– А праздник каждый день, да? Как у нашего Палыча?
– У меня праздников мало, – обиженно заявил Василий. – Новый год – само собой. Двадцать третье февраля. Масленица. Восьмое марта. День победы. День ВДВ. Первое сентября. И день милиции.
– Вы в милиции работаете? – удивился Коля.
– Нет, я водитель троллейбуса, – ответил Василий.
– Тогда почему вы празднуете первое сентября и день милиции?
– Ну а как так, чтоб осень – и без праздника? – горько хмыкнул Василий.
– Целую осень терпеть – это сложно, да, – скептически покачал головой Коля.
– Ты не понимаешь, малой, – тяжело вздохнул Василий. – Первого сентября у сына моего день рождения, а десятого ноября у дочери. Вот я и праздную. Но один.
Василий остановился и облокотился на близстоящую липу. Коля даже не успел его предостеречь. Но липа почему-то толкаться не стала, а мягко погладила огорчённого Василия ветвями.
– Всё наладится. Не сомневайся. Это очень хорошо, что ты переживаешь, – заговорила Липа совсем нестарым низким голосом.
Василий отшатнулся от дерева.
– Кто это сказал? – с испугом спросил он.
– Нужно связи с детьми восстановить, протоки в древе почистить, и всё будет хорошо. И тебе, и древу, – продолжала спокойно говорить Липа, на стволе которой теперь проявились большие глаза, прямой нос и тоже длинная, но не седая, а русая борода.
Василий взялся рукой за сердце.
– Ты это видишь? – спросил он у Коли, не отрывая глаз от Липы.
– Конечно. Я же только что вам про всё это рассказывал, а вы меня в сектанты записали, – припомнил Коля.
– Записал, да, – всё ещё не мог поверить в происходящее Василий.
– Добрый день, уважаемый. Меня Николаем зовут, а это Василий. Мы заблудились. Ищем свои родовые дерева, – обратился Коля к Липе и низко поклонился.
– И тебе доброго дня, коль не шутишь, – ответила Липа, и в сказанном Коля услышал насмешку.
– Вы про нас всё знаете, да? – со смущением спросил Коля.
– Земля слухами полнится, – усмехнулась Липа.
– Понятно, – протянул Коля. – Мне очень стыдно. Но нам, правда, нужно выбраться отсюда. И как можно скорее. Понимаете?
– Чего уж тут не понять? – усмехнулась Липа.
– Спасибо, что отозвались и прикоснуться к себе разрешили. Можно вас о помощи попросить? – спросил Коля.
– Чем смогу, помогу, – ответила Липа.
– Как нам найти наши родовые дерева? – спросил Коля.
– Нужно захотеть помочь своему роду. Тогда и дух рода захочет человеку показаться, – объяснила Липа.
– Ага, захотеть помочь, – размышлял вслух Коля. – Захотеть-то несложно. Только конкретика нужна. Вот, точно. Вы про то, что Василию нужно протоки почистить говорили. А как их чистят, не расскажете? – спросил Коля у Липы.
– Разные есть способы, – задумчиво ответила Липа. – Можно человеку в ствол пройти, в сам поток попасть. Но ты там уже был, знаешь.
– Да, знаю, – качнул головой Коля.
– Вот, и уже в самом потоке двигаться по веткам, искать заторы. Если узел, то развязать. Есть сдавило что-то, то освободить. Если перекрутилось, раскрутить обратно. Бывает мусор или инородное что-то мешает, тогда нужно это убрать. Кропотливая работа, долгая. А ещё можно ягодой морошкой угостить, – перечисляла липа.
Коля аж подпрыгнул от радости.
– Так я целую жменю морошки насобирал, вот! – протянул он завёрнутый лист лопуха.
– Сам насобирал? – спросила Липа.
– А то вы не знаете? – хитро посмотрел на неё Коля.
– Да слыхивала про твои успехи, – усмехнулась Липа. – На весь лес кричал.
– Так вот, решение есть! – радовался Коля.
– Только нужно, чтобы ягоды собрал человек этого рода, – с расстановкой произнесла Липа.
У Коли опустились руки.
– Слушай, малой… – услышал Коля голос Василия и вздрогнул.
– Меня зовут Ни-ко-лай, – твёрдо ответил Коля.
– Добро, Николай. Это всё, конечно, очень весело, но где уже твои ребята? Когда кто-нибудь выскочит со словами «Улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера»?
Коля посмотрел на Василия со смесью жалости и снисхождения.
Он был так увлечён разговором с Липой, так усердно думал о том, как выбраться отсюда, что не заметил, как Василий сначала испугался происходящего, а потом снова перестал верить в его реальность.
– Не мечтайте. Не будет такого, – грустно ответил Коля. – Здесь всё всамделешнее. Никаких розыгрышей. Очнитесь уже. Вы же взрослый! Нужно проблемы решать, а не надеяться, что с вами кто-то шутит. Никто не шутит! Здесь всё очень серьёзно! – начал кипятиться Коля.
Взгляд Василия резко переменился.
– То есть ты хочешь сказать, что я, Соловей Василий Емельянович, взрослый человек, оказался в каком-то волшебном мире? – не верил Василий.
– Кажется, он называется изнаночным, – горько вздохнул Коля.
– Ты способный ученик, Николай, – с одобрением прошелестела Липа.
– Я с ума сойду. Или уже сошёл, – схватился обеими руками за голову Василий.
– А вот и наши красавцы в самом лучшем виде, – послышался за спиной Коли уже знакомый голос, от которого у Коли в желудке всё запело.
– Дуб, миленький, прости меня! – бросился к нему Коля, падая голыми коленями на землю перед дубом. – Я не со зла, честное слово! Я очень извиняюсь! Я не хотел!
– Я, я, я! Заладил тут, – стал ворчать Дуб. – Про Карагача бы спросил. Я его еле успокоил, уговорил не трогать вас. Что ты за мокрую лужу после себя оставил? Как дитё малое, ей-богу! Уже и на четверть часа одного нельзя оставить. Вернее, двоих. Вставай с колен. Простил я тебя. Одёжа высохла, нет? Бросай мне на ветки – быстрей обсохнет. И ты, доходяга, свои портки сюда бросай, а то век будете такими красивыми ходить.
Коля встал с колен, посмотрел на Василия и на себя самого, представил, как нелепо они смотрятся оба в костюмах Деда Мороза, но без шапок и с голыми ногами. Хотел даже рассмеяться, но видя лицо Василия, делать этого не стал.
– Это, кстати, Василий. Соловей, кажется. Он не верит, что всё здесь настоящее, только шиворот-навыворот, – сообщил Коля, развешивая мокрые вещи.
– Соловей, говоришь? – показалась из дупла борода со стеклянными глазами.
Василий как раз в этот момент нерешительно подходил с расправленными мокрыми вещами, чтобы повесить те на ветку. Но увидев проявившегося духа, так и замер.
– Вешай, не бойся. Я не кусаюсь, кха-кха, – хохотнул дуб. – Взрослым у нас завсегда трудней, чем детям. А ряженым Дедам Морозам тем более. Волшебство создают, а сами в волшебство не верят. Эх, люди, – вздохнул дуб.
– А вы что, заколдованный волшебник? – осторожно вешая свои вещи на ветки, спросил Василий.
– Я нет, а ты да, – ответил дуб. – Но я сегодня устал с вами,
