Алиса пристроилась сбоку от Шереметева и восхищённо выдохнула:
–Она прекрасна. Госпожа Виктория в смысле, а не фотография.
–Алиса, я тебя понял.
–Она похожа на фарфоровую куклу, вам не кажется?
Это то, о чём Антон сам нередко думал. Вика смотрела с обложки и призывно, и в то же время без особого выражения. Уголок губ приподнят в улыбке, на скулах мягкие розовые румяна, ложбинка груди таинственно темнеет под туникой.
Шереметев пролистал журнал, изучая каждую фотографию Виктории, мало думая о том, что Витя может застать его за разглядыванием собственной жены. В конце концов, брату нравилось слышать, как хвалили Вику. Он словно чувствовал свою причастность к её успеху. С другой стороны, то, как он иногда говорил о ней в третьем лице, не нравилось Антону. Она, будто конфета в блестящей обёртке, удостаивалась его внимания вопросами, адресованными другим людям. «Тебе не кажется, что моя жена выглядит красиво?» То же самое Витя спросил и у Лёши, когда тот в очередной раз заехал в гости. Сунул под нос журнал с женой и давай показывать снимки. Словно она была произведением искусства, бездушным и обезличенным.
Между Викой и Витей явно что-то было не так. Но Антон пока ещё не понял, что именно.
* * *
–Папочка!– бросился к нему Ваня, когда Ира открыла дверь квартиры.
Её отец выглянул в коридор и кивнул Антону, в руке его была электронная сигарета, и Шереметев вспомнил, что бывший тесть уже много лет тщетно пытался бросить курить. Видимо, сейчас пошёл в очередной заход.
Антон обнял сына, ероша ему волосы. Валерий Семёнович смотрел, как его маленький внук пританцовывает от радости около папы, и улыбнулся. Он как-то сказал дочери, что если Ваня не биологический ребёнок Шереметева, то им не нужно продолжать играть в отца и сына, но сейчас, глядя на этих двоих вместе, мужчина понял, как был неправ. У его внука не могло быть отца лучше, чем Антон.
–Как у тебя дела? Всё хорошо?
–Неплохо, Валерий Семёнович.
–На работу уже устроился?
–Пока нет, взял паузу.
Мужчина поморщился, он был старой закалки и считал, что времени прохлаждаться у настоящего мужчины нет и быть не может.
–Не затягивай с этим.
–Конечно,– решил за лучшее не спорить Антон.
Ваня юркнул мимо мужчин к входной двери.
–Пошли, пап, я по бабушке соскучился.
–До встречи, Валерий Семёнович, скажите Ире, что мы вернёмся в районе семи.
Шереметев отвёз сына к своим родителям. Он надеялся, по крайней мере, верил, что мать переживёт реальность, что Ваня – не её родной внук. Однако Анна Сергеевна расплакалась, когда они приехали. Сестры не было видно, отец обещал подъехать позже, он встречался с партнёрами.
Ванечка понял её состояние по-своему.
–Я тоже соскучился, бабушка,– обнимая за шею, прошептал он ей на ухо.
Женщина приласкала его растрепавшиеся волосы и поцеловала в макушку. Они немного поворковали друг с другом, и Ваня убежал исследовать сад.
Анна Сергеевна окончательно успокоилась и сделала несколько глотков апельсинового сока, прежде чем заговорить:
–Что теперь будет с моим внуком?
–То есть?– удивлённо переспросил Антон, не понимая, куда клонит мать.
–Ты должен потребовать полной опеки, перед законом ты – его отец. Это прописано в документах, в конце-то концов.
–Я всегда буду его отцом, это не изменится.
–А с кем эта шалава тебе изменила?
Шереметеву очень хотелось закатить глаза. Кажется, мать села на любимого коня и понеслась, не разбирая дороги.
–Я не знаю,– ледяным тоном отрезал он, но Анну Сергеевну его интонации мало заботили.
–Не признаётся гадина?
Шереметев поморщился и покачал головой, не особенно желая развивать эту тему.
–Понятно. Ещё хватает наглости скрывать от тебя это. Раз уж решила рассказать правду, пусть всё выкладывала бы.
–Мам… – протянул Антон, устало вздыхая и потирая глаза.– Давай не будем мусолить эту тему.
Его взгляд упал на стеклянный столик и ухватил уголок журнала со знакомой фотографией. Антон потянулся и развернул его к себе, привлекая внимание матери.
–Агентство Романа так и шлёт нам эти журналы.
–Ты смотрела фото?
–Там как всегда ничего нового,– фыркнула она.– У Тины фигура была лучше, а эта… какая-то дохлая,– выдала Анна своё резюме.
–Мне кажется, Вика очень красивая,– аккуратно, чтобы не вызвать лишних подозрений у матери, заступился за Викторию Антон.– Ты читала интервью? Там, кстати, и дядя Рома принимал участие.
Антон нарочно это произнёс, чтобы увидеть реакцию матери, и не был разочарован. Она надулась и вскинула брови, мол, даже не начинай.
–Ты собираешься мне рассказать, почему это вы с дядей Ромой вдруг сделались непримиримыми врагами?
–Жил бы в Питере, сам был бы в курсе,– проворчала Анна, пальцами постукивая по подлокотнику дивана.
Шереметев подумал, что мог бы уже книгу написать, как его достали претензии матери по поводу переезда из России.
–Но я работал, мам, строил жизнь там, а теперь вернулся. Как долго ты собираешься тыкать мне моим отсутствием, а?
Анна Сергеевна приняла вид ещё более надменный, чем до этого, и промолчала. Антону хотелось зарычать, закричать, встать и потрясти её за плечи, но вместо этого он глубоко вдохнул свежий воздух, долетающий до участка с залива, и снова открыл журнал.
Шереметев пропустил лирику, сразу перешёл к страницам с фотографиями. Ему особенно нравилась одна: Виктория там сидела на пианино в одной ночной пижамке. Короткие шортики лишь подчёркивали её бесконечные ноги. Она была безумно красивая и элегантная, и ещё влекла его, как никогда.
Анна Сергеевна наблюдала за сыном поверх стакана с апельсиновым соком. Ей совсем не понравилось, как он пялился на фотографии Ерохиной.
–Жена твоего любимого двоюродного братца,– выплюнула она очередной яд.
Антон отвлёкся от журнала, кидая его к себе на колени.
–Он вовсе не мой любимый двоюродный братец.
Анна вскинула брови и сделала свои выводы, отчасти правильные. Антон мог хоть в какую угодно сторону плясать, сына своего она знала.
–Ну и как долго?– с места в карьер начала Шереметева.
–Что?
–Пару месяцев уже слюни на неё пускаешь?– Анна Сергеевна со стуком опустила стакан на столик и посмотрела на сына. Всё, что она хотела – счастья для Антона, а он, кажется, опять выбрал предметом своего интереса не ту.– Ты, видимо, очень глупый, раз ведёшься на пустую обёртку.
–Тебе-то что Вика сделала?
