писать картину, но теперь, увидев реакцию отца и переживания мамы, он вновь где-то глубоко внутри сделал шаг назад. Если среднему брату эти порывы стихийного бедствия отца давались почти без последствий, то в душе Амирама и Илана они оставляли глубокие повреждения в крове и жилище чувств. Одна часть молодого человека много раз пыталась подумать: а что было бы, если сейчас на месте Ашера был он? Но другая часть без колебаний давила эти мысли и уносила его куда угодно, лишь бы не думать о том, что так больно ранит.
Глава 16
Хилай с тех пор, как услышала, что Илан согласен с ней вместе рисовать, еще три месяца назад, перестала напоминать о своем дне рождения. Ей было бы это забавно, считать дни до дня рождения и играть в игру «А что же все-таки он ей подарит», но не теперь. Не теперь, когда дело дошло до серьезного выхода за некие пределы и преграды со стороны Илана. Молодой человек заранее присмотрел краски в небольшой лавке для художества в городе N. Зайдя в магазин, он услышал запахи моря, деревьев, неба и луж от дождя, запахи тишины и падающих листьев, которые он безмятежно рисовал в свои долгие отцу, короткие и быстрые самому часы жизни когда-то. Он словно унесся в свое недалекое прошлое, где он был самим собой, несмотря на запреты и жесткие рамки, которые ему ставил отец. Вечером он долго рассуждал, с чем могло быть связано то, что, когда он был маленьким, все эти нападения не оставляли такого глубокого шрама в его душе. Илан тщательно пытался анализировать, почему сейчас он, став взрослее и самостоятельнее, стал более ярко чувствовать эти выбросы злости и упреков со стороны отца.
Он не понимал, что есть разница и в его окружении, и в нем самом, если сравнить эти два разных отрезка времени. Он был дома, в окружении мамы и братьев с сестрами, у него были защита и поддержка, принятие и понимание со стороны экологичной среды, в которой его, растущее дерево, берегли. Но отец хитрым способом довел до минимума эти встречи и связи. Теперь он был основным его окружением вне учебы. Он был той нормой, которая со временем разъедает и формирует свои изгибы на камне. Он был хитрой водой, которая может точить камень. Илан не понимал, что, находясь в нужном окружении, однажды человек примет ту форму, что ваяет из него рука этого коварного мастера. Чтобы сохранить себя, необходимо слишком много сил и внутренней мотивации. Отец также поменял свой подход к Илану. С Ашером он понял, что вариант продавливания через свой авторитет не сработал. Теперь Илан был единственной его опорой и надеждой на будущее. Молодой человек видел каждые выходные улыбки и вел дружеские беседы с отцом, чему был очень рад. Вся эта игра была построена на подсознательном уровне с обеих сторон. И каждый из них как мог, так отмахивался от мыслей и размышлений по этому поводу, ибо они приносили дискомфорт. Каждый играл свою роль. Единственное, что они не замечали, что, играя в эти игры, люди действительно меняются, мало, медленно, но меняются. И какова будет цена, которую необходимо заплатить однажды, дойдя до линии соединения их путей, никто не знал. А пока же оба делали неторопливо шаги навстречу друг другу.
Зима в городке, где жила Хилай и семья Илана, была мягкой и теплой. Но для жителей города все равно вечера были слишком холодными, чтобы шагать у моря или проводить много времени на улице. Илан заранее запланировал занятия так, что был впереди группы, так как собирался весь этот день пропустить. Хилай была им предупреждена, что он будет ждать ее у колледжа ближе к концу ее учебы. С самого утра он приехал в свои родные места детства, обдуманно одевшись, чтобы не замерзнуть, сел у моря и вскрыл первый тюбик с краской. Ох уж этот запах, он вновь унес его в дни его душевной свободы. Он машинально вскрывал разные цвета и вдыхал их аромат, затем наносил крупными мазками на белый холст. Не было ни определенного рисунка, ни цели, что рисовать, ни четкой последовательности, что с каким цветом смешивать, его окутывало только удовольствие.
Хилай знала, что он не пойдет на учебу с утра, но не стала уточнять, что он будет делать. Она была уверена, что он приедет с утра сюда, к их камням, и будет сидеть и изображать именно те выражения на лице, что она много раз себе представляла. И вот она видит, как он вскрывает первый тюбик, второй, третий и все ровно так, как она воображала много раз в своих мыслях. Она пришла раньше Илана и села в кафе неподалеку от берега, чтобы дождаться ответа на свою чувствительность и интуицию. Но на берег вышла только после него и сидела достаточно далеко, чтобы быть незамеченной и не мешать ему дышать.
После того, как Илан завершил свою картину, он выпрямил спину и уставился на горизонт. Хилай еще немного понаблюдала за ним и затем не спеша направилась в его сторону. Она остановилась достаточно близко от него, но так, чтобы не видеть саму картину. Он ее пригласил к себе рукой и показал на холсте крупными мазками красивое, живое море. Хилай была очарована этим волшебством, которое могут создать краски.
– Ты вся замерзла, – сказал Илан, схватив ее руку, поцеловал каждый тонкий палец.
– Твой нос тоже похож на носик собаки, не менее холодный, чем мои руки, – коротко засмеялась она.
– Это тебе.
– Я знаю. Спасибо!
Молодые люди собрались и пошли вместе в сторону города.
– Хилай, поехали ко мне в город праздновать твой день рождения? А картину свою сможем у меня в комнате в общежитии вместе изобразить. – Илана посетила удивительная мысль. Он заберет ее с собой. Подальше от отца и от горьких мыслей.
– Давай! А что для этого нужно?
– Просто идти со мной. – Молодой человек подал ей руку.
Она сжала ее, и они пустились бегом в сторону автобусного вокзала.
Первый раз Илан был рад этим двум часам уединения в узких автобусных креслах. Пассажиров было не так много, как бывало вечерами, особенно в пятницу. По дороге они то болтали обо всем на свете, точнее, Хилай вела свой быстрый монолог, а он вслушивался в ее лепетание, словно песнь птички, то ехали, каждый в своих мыслях. Илан осознал, как важно то, что с кем-то можно просто
