страхов у него в голове образовалась пустота. В результате он продемонстрирует – как и опасался – очень плохой уровень знаний.
Нам всем знакомы люди, которые слишком болезненно реагируют на несогласие с ними или на критику в свой адрес. Мы склонны считать их слишком «тонкокожими» и «вспыльчивыми». Однако склонность неверно истолковывать или преувеличивать угрозы и критику может быть осознанной стратегией самозащиты. В ситуации жизни и смерти лучше ошибочно принять какое-то нейтральное действие за агрессию, чем пропустить реальную угрозу, не придав ей должного значения. В доисторической, практически дикой жизни острая реакция на некоторые специфические угрожающие раздражители была, видимо, очень важна для выживания. Так как оценка угрозы является ключом к мобилизационному типу поведения, гиперреактивность, излишне острые реакции на когнитивном уровне описываются такими терминами, как «преувеличение» или «катастрофизация»[68].
Слишком чувствительные люди, характеризующиеся чрезмерно острыми реакциями, обречены стать психиатрическими пациентами с соответствующими диагнозами, которые будут являться основанием для получения медицинской помощи для смягчения этих реакций. Их расстройства обычно вращаются вокруг почти неуловимых психологических моментов – например, как, по их мнению, они оцениваются другими и как они оценивают себя сами. Интересно, что есть другой тип людей, у которых наблюдаются «психологические слепые зоны»: они зачастую не видят потенциальных угроз или не осознают негативный характер реакций других людей, поэтому ими легко манипулировать, они нередко оказываются в положении преследуемых и обираемых.
Трансгрессии и нарушения
Существует широкий спектр переживаний, которые мы рассматриваем как оскорбления и которые, как следствие, нас злят. В самой конкретной форме трансгрессия приводит к реальному физическому ущербу, боли либо к угрозе причинения вреда, например удушения или применения огнестрельного оружия. В повседневной жизни типичная трансгрессия – нанесение вреда нашему психическому «я» или угроза этого. У различных видов агрессии, которые мы претерпеваем, есть общий знаменатель: мы ощущаем себя неким образом униженными или чувствуем принижение своей чести, достоинства, и в результате чувствуем обиду, печаль или тревогу. Мы истолковываем эти переживания как оскорбление, если считаем, что все это не обосновано. Затем втискиваем личность обидчика в рамки того, что считаем неправильным или даже зловредным – за причиненную нам боль.
Когда нам говорят, что мы не можем сделать то, что хотим, иногда это приводит к тому, что мы опускаем руки. Отсутствие явных знаков внимания со стороны партнера способно породить чувство отвергнутости, критика – заставить нас ощутить, что мы не принимаемы обществом, социумом. Мы также чувствуем себя лично униженными, когда кто-то другой нарушает наши стандарты поведения, или отвергает, подвергает сомнению наши ценности, или просто не оправдывает наших ожиданий. Иногда даже относительно незначительное нарушение может привести нас в ярость – обычно потому, что неприятное событие вызывает чувство потери или беспомощности.
Когда кто-то делает что-то, снижающее наш статус, подрывает самооценку, уменьшает наши ресурсы, мы в первый момент можем почувствовать обиду. Но если согласимся с критикой и поймем, что нас отвергли «по делу», или смиримся с тем, что не можем ничего сделать (опустим руки), мы вряд ли будем гневаться – только опечалимся. И далее, если в произошедшем неприятном событии мы обвиним самих себя, то возможна временная депрессия. Однако, по всей вероятности, какая-то степень озлобления в ответ на эти переживания появится – если только мы не особо склонны к депрессии по поводу и без.
Широкий спектр злоупотреблений, с которыми мы можем столкнуться, иллюстрируется огромным количеством отрицательных оценочных слов в языке. Глаголов, имен прилагательных и существительных, относящихся к межличностным отношениям и несущих негативный заряд, гораздо больше, чем тех, что настраивают на позитив. Большое число такого рода глаголов (например, обесценивать, унижать и отвергать) соответствуют различным оттенкам одного и того же: умаление другого человека в смысле снижения его самооценки или положения в обществе. Большинство прилагательных носят оценочный характер, добавляя в описание общественных явлений многочисленные нюансы широких понятий «хорошее» и «плохое».
Наш язык явно отдает должное огромному количеству несправедливостей, которые мы можем пережить, и неоправданных травм, которые можем получить, позволяет нам идентифицировать и различать их, а также помогает идентифицировать огромное количество естественных опасностей, с которыми мы можем столкнуться. Возможно, такой широкий спектр несущих негативные смыслы слов демонстрирует значимость, которую мы придаем возможности точно определить природу поведения других людей, приносящего нам вред. Такие понятия, как любовь и привязанность, хоть и имеют важное значение, не представлены таким разнообразием слов – и не требуют его. Человек может жить нормальной жизнью, если ограничен в количестве слов, доступных для описания привязанностей или дружеских действий, но у него возникнут трудности, если он для себя не сумеет ранжировать большое разнообразие форм негативного поведения, с которыми может столкнуться. Очевидно, что адаптивный ответ на ситуацию, когда чувствуешь себя в ловушке, отличается от реакции на то, что тебя бросили, хотя переживаемые эмоции – гнев и злость – могут быть одними и теми же. Точного описание, в чем состоит направленная на человека агрессия, помогает ему выбрать правильную стратегию поведения: игнорировать или сдержать агрессора, а может, принять ответные меры.
Хотя невозможно перечислить все негативные проявления, с которыми мы сталкиваемся, я могу выделить несколько их категорий и привести примеры для каждой. Обратите внимание, что все эти негативные проявления направлены на те элементы личности или личного пространства, которые нам особенно дороги: на жизнедеятельность, общественные связи, права, ресурсы, собственность и физическую целостность. Если мы ошибочно проинтерпретируем нейтральное поведение или доброжелательное к нам отношение и примем его за трансгрессию, то почувствуем такую же обиду, будем столь же оскорблены и разгневаны, как если бы столкнулись с реальной агрессией.
Мы немедленно реагируем на грубые посягательства на личность, такие как попытки доминирования и контроля, критика, унижение достоинства или, например, когда мы оказываемся отвергнутыми либо нас бросают. Однако посягательство может быть замаскировано; посмотрите, как часто люди жалуются, что их обманывают, используют или ими манипулируют. Неважно, является негативный характер направленных на нас действий очевидным или скрытым – в результате мы учимся сразу относиться ко всему подобному настороженно и таким образом защитить свои интересы, сохранить благополучие.
Отнести определенные негативные действия к конкретным категориям не так уж и сложно, хотя очевидно, что у этих категорий могут быть некоторые пересечения. Если какого-то человека «контролируют», им «манипулируют», над ним «доминируют», то это элементы описания его подчиненного положения по отношению к другому лицу и его воле, что ограничивает свободу выбора и действий первого. Оказаться загнанным в угол, обездвиженным, неработоспособным означает снижение возможности действий. Мы особенно чувствительны к потере ресурсов, когда нас обманывают, обводят вокруг пальца, грабят или иным способом лишают денег либо личных вещей, личного
