Великая Сила! Не стоит сейчас к нам приближаться!
Внезапно всё стихло. Кир крепко обнял меня, пряча свои длинные когти на шее, под моими волосами. Его глаза закрыты. Он тяжело дышит. Я погладила его по спине, чувствуя, как слабеет его хватка. Константин Александрович добрался до нас и приобнял сразу обоих, оглядываясь по сторонам:
— Ребятки, что это было? Думаю, надо отсюда сматываться.
— Точно! Пап, пошли, — Кир отстранился от меня, забрал у отца сумку и, не глядя в нашу сторону, почти побежал к выходу. Я взяла Константина Александровича под руку и потащила вслед на Киром.
На улице, при ярком дневном освещении, оказалось, что с руками и глазами Кира всё в порядке. Он сел впереди, рядом с отцом. Я устроилась на заднем сидении и всю дорогу наблюдала за ним. Кир ничем себя не выдал. Шутил и смеялся. Нервничая, я полезла в телефон, просматривая новости из Бурятии. Пожары волшебным образом прекратились. Кроме той деревни ничего не пострадало. Как странно. Может, это потому, что виновник поджога сидит сейчас со мной в одной машине и смеется?
Мы остановились у нового, красивого дома. Константин Александрович потрепал сына по плечу и подмигнул мне:
— Не бойся Лилу, вы подружитесь.
Я кивнула и вышла из машины. Его отец уехал. Кир подошел ко мне и взял за руку.
— Амелия, тебе не обязательно знакомиться с моей фальшивой семьей.
— Фальшивой? Они воспитывают тебя семнадцать лет.
— Это их выбор.
— Жестокий ты.
— Я всё-таки Черный король, если ты еще помнишь.
— В этом мире жестокость… другая.
Он посмотрел на меня с любопытством.
— Так быстро поняла суть.
— Кир?
— М-м?
— Что ты сделал с Сашей?
Под ногами задрожала земля.
Глава 16. Его мама
Не знаю, что произошло. Голова раскалывается. Где я? Небо такое синее. Кто-то осторожно гладит меня по лицу.
— Лена-Лена.
Шепчет так тихо и нежно. Улыбнулась: это Саша. Почему я лежу у него на руках? Мы в каком-то дворе. Странно.
— Саша? Ты вернулся?
— Да.
— Где мы?
— У моего дома.
— Где!? — подскочила, оглядываясь по сторонам. В голове затрещало.
— Как мы здесь оказались?
— Приехали, — Саша пожал плечами, — Лен, пойдём. Мама ждёт.
— Мама!?
Он кивнул, взял меня за руку, подвёл к подъездной двери. Остановила его:
— Саша, постой! Когда это мы договорились знакомиться с твоей мамой?
Он повернулся и с удивлением на меня посмотрел:
— Лена, ты против?
— Э… нет.
Поднимаясь по лестнице к лифту, я почувствовала, как сильно болит мое тело. Чем же я занималась? Так: стоп! Саша прилетел, а это значит… Боже!
— Стой! У меня сегодня апелляция в универе?!
— Лен, расслабься. Ты поступила.
— Что?! Как?
— Не знаю. Я только сегодня вернулся. Видимо, твои тесты пересмотрели и добавили баллы.
— Не помню… — я взялась за голову и потёрла виски. Как это произошло? При мне? Неужели… Я с момента, как вчера уронила голову на подушку, совершенно ничего не помню. Она опять появлялась? С некоторых пор я начала пропадать, когда она занимает место. Раньше этого не случалось. Осторожно посмотрела на Сашу: он знает? Я была уверена, что знает, но он ничем не выдаёт знакомства с моей «второй натурой». Так что я начала сомневаться. Может быть, в тот, первый раз, он ничего не понял? Тогда он сказал: «это было неожиданно» и ещё что-то… «круто»? Он не знает, что я… что это не я затащила его в постель.
Мы зашли в квартиру. Нас встретила милая, слегка полная женщина. У меня отлегло от сердца.
— Сашенька, зайка, как отдохнул? А это твоя девочка? Наконец-то привёл! Проходи!
Я улыбнулась. Женщина легонько потрясла мою руку и переключилась на Сашу. Он кивнул мне:
— Лен, это Мария Ивановна, наша домоправительница.
— Кто я? Саша! — женщина рассмеялась, а я расстроилась. Значит, это не мама. Мы прошли в гостиную. И тут я увидела её: мама Саши сидела в маленьком, белом, кожаном кресле, покачивая мягкой домашней туфлей, висевшей на кончиках пальцев миниатюрной, пухлой ноги. Увидев нас, она вскочила с места и поплыла к Саше, покачивая бёдрами.
— Мой любимый мальчик вернулся домой, наконец-то.
Ее неестественно-упругая грудь полного третьего, если не четвёртого размера почти выпрыгивала из неоново-розовой блузки. Наманикюренные пальцы поправили сползающие вниз, обтягивающие ее бёдра и икры, голубые лосины. Я тоже смущенно попыталась натянуть своё открытое платье хотя бы немного повыше. Подойдя к Саше вплотную, его мама приподнялась в своих мягких тапках-туфлях на цыпочки и, заключив сына в объятья, прижалась к его щеке, чмокнув губами воздух.
— Привет, заечка!
— Привет, Лила. Я скучал, — Саша поцеловал её в щеку и осторожно высвободился. Лила переместила руки к себе на грудь, играя пальцами с медальоном на бархатной, почти совсем лишенной морщин, коже.
— Представишь нас? — она переключилась на меня.
— Конечно. Лила, это Лена, знакомься, — Саша повернулся ко мне: Лена — это Лила — моя мама, — он слегка приобнял меня, как будто показывая матери.
— Здравствуйте, — говоря это, я окончательно смутилась под её оценивающем взглядом.
— Здравствуй. Проходи, — мама Лила развернулась — мягкие туфли шлепнули ее по пяткам, она присела на диван, похлопав по месту рядом с собой.
— Милый, садись. Как съездил?
Саша, проигнорировав предложение, прошёл вглубь комнаты, протащив меня за собой и усадив в кресло, откуда недавно выпрыгнула Лила. Сам он устроился рядом, на пуфике, оперевшись о мои ноги. Его мама продолжала меня рассматривать. Саша не торопился рассказывать о поездке, уткнувшись в телефон, что-то увлечённо читая. Тогда она сбросила с обтянутой голубой тканью коленки несуществующую пылинку, чиркнув в воздухе гладкими, ярко-красными ногтями и повторила вопрос:
— Милый?
— Да, Лил. Прости. Отвлекают, — Саша оторвался от экрана и посмотрел на маму, — отлично съездил. Там такая природа. Тебе бы понравилось.
— Понравилось? Мне? — Лила фыркнула. — Да какой в Рашке может быть сервис для туристов?
— Разве ты не патриотка?
— Ой! — она захихикала, — прозвучало как ругательство. Может и патриотка. Но вот по части отдыха, лучше Ницца. А ты, Лена, как считаешь?
— Наверное… — я окончательно смутилась, продолжая глазеть на ее красные ногти, — но я ничего не имею против отдыха в России.
— Отдых в России — не отдых, а благотворительность какая-то! — мама Лила опять рассмеялась. — Саш, ты помнишь, как мы с тобой и папой съездили в Сочи? Это же был кошмар какой-то! — в возмущении она схватила журнал и начала обмахивать себя, как веером, — Саш, включи кондёр. Что-то жарко.
— Вспомнила, и в жар бросило?
— Да это же совок, одним словом!
— А вы же застали, помните, как было раньше. Можете
