– Тот раз не засчитывается, – хищно улыбнулся Мурадов, опуская большими пальцами кружево, прикрывающее спелые ягоды ее сосков.
– П-почему?
– Потому что это было плохо. Тебе недостает опыта. У меня даже сложилось впечатление, что ты никогда не делала этого раньше. – Одно непонятно, какого черта его это заботило. Не так, чтобы сильно, но… Он как будто притих в ожидании ее ответа. – Ну? – нетерпеливо щипнул за сосок. Дарина с шумом втянула воздух ртом и затаилась.
– Ч-что?
– А ничего! – разозлился сам на себя. Толкнул ее на кровать. Опираясь на коленку между ее разведенных бедер, навис сверху. – Просто напоминаю, что нужно лучше стараться, отрабатывая бабло.
Ага… Напоминает он. Знать бы еще, кому. Ей или себе – почему они здесь оказались?
Промолчать Дарине стоило явных усилий. Она отвернулась к окну. В то время как Родион так и продолжал над ней возвышаться, не понимая, каким образом от этих злых хлестких слов перейти к делу, требующему, наверное, совершенно других эмоций.
– Вы правы. Я п-постараюсь, – заметила тихо Дарина, обезоруживая Мурадова напрочь. Вновь повернулась к нему, глядя, правда, куда угодно, но не в глаза.
Видимо, в доказательство собственных слов Дарина легонько коснулась его груди ладонями. Развела пальцы, чуть согнула в суставах, как кошка, легонько впиваясь в кожу. Приподнялась, коснулась губами ямки в основании горла, потерлась носом... И нерешительно остановилась, исчерпав весь нехитрый запас знакомых ей приемов соблазнения.
Твою мать! Постарается она…
Смех в том, что его даже это завело. Сверх всякой меры завело, если уж совсем откровенно. К лицу Родиона прилила кровь, вена на виске яростно пульсировала. Он зафиксировал голову Дарины ладонями, и пусть та смотрела будто сквозь него, сам он вглядывался в ее лицо с жадностью. Ему столько всего хотелось сделать, что получив, наконец, этот шанс, Мурадов даже растерялся. Правда, ненадолго. Очень скоро над ним взяло верх желание действовать. Он обхватил напряженный ствол, приставил к ее налитым губкам и проехался туда-сюда. Массируя головкой бугорок клитора. Дарина задышала чаще. Прижалась виском к его подбородку. Обжигая сладким дыханием ухо. Родион чуть сместился. Поймал ее губы и поцеловал. С силой, не позволяя уклониться, даже если этой дурочке это опять взбредет в голову. Раздвинул языком губы, погрузился в рот. Играя с ее языком, покусывая, издавая какие-то странные урчащие звуки удовольствия.
Прекратил, лишь когда в легких закончился кислород. Отдышаться… Смотреть на нее не было никаких сил. Боясь ее напугать, Мурадов спрятал лицо у Дарины на груди. Потерся колючей щекой о нежный бархат кожи. Прикусил вершинку, втянул в рот, не прекращая, будто в танце, покачивать бедрами.
– Ум-м-м… – выдохнула она.
– Вот так. Хорошо…
Понимая, что они слишком далеко зашли в своем петтинге, Родион, тяжело дыша, отстранился. Дарина уставилась на него ничего не понимающими, лихорадочно поблескивающими глазами.
– Резинки… – просипел он. – Нужно… А, черт.
Пальцы дрожали от нетерпения. И на манипуляцию, которая раньше занимала от силы пару секунд, ушло черте сколько времени. Наконец, он снова накрыл собой ее тело. Коснулся сочной сердцевины, проверяя готовность, с силой протолкнул в нее два пальца. Вынул и вошел уже по-взрослому, чувствуя, как, нехотя принимая его объем, расходятся ее тугие мышцы.
– А-ах…
– Знаю-знаю. Сейчас станет лучше, – процедил сквозь стиснутые зубы.
Он отступил, чтобы погрузиться еще чуть глубже… Забросил ее ноги выше, еще выше, пока она не стала сама подкидывать бедра навстречу каждому его движению. Но даже так ему ее было мало. Мурадов обнял Дарину двумя руками. Приподнял над матрасом. В процессе они сменили позицию, так что теперь оба сидели. Он на кровати, она на нем. Тяжелая грудь девчонки сексуально раскачивалась прямо у его носа, и он ловил ее ртом, кусал, сосал и толкался… Толкался… Толкался.
Оргазм обрушился на них лавиной. Сначала в нем потерялась Дарина, сжала его что есть сил и тут же безвольно на нем повисла, дрожа, не в силах продолжать двигаться. Благо ему больше и не надо было. Родион тут же ее нагнал. Обливаясь потом, упали на кровать. Затаились нос к носу.
Выглядела Дарина так, будто прямо сейчас с ней произошло некое откровение. Мурадову не понравилось, как произошедшие с ней изменения откликаются в нем самом. Какие будят чувства. Злило и то, что ему каждый раз приходилось себе напоминать, что все происходящее – куплено. И не имеет никакого отношения к жизни, как она есть.
– Пойду, проверю, включен ли водонагреватель, – бросил он, выбираясь из постели. Натянул джинсы на голое тело. Спустился вниз по лестнице, подбросил дровишек в топку и, прислушиваясь к шагам Дарины наверху, толкнул дверь в небольшую ванную комнатку. Бак хозяева дома включить не удосужились. Да и баню, при желании, нужно было топить самим. На все про все ушло минут сорок. Время двигалось к обеду. Солнце пригревало в спину, и было так тихо, что дымок над печной трубой тянулся ровно вверх. Умиротворяющая картина. И звуки – тихий плеск озерной воды, крики птиц в небе…
Дарина вышла из дома и тихонько, не привлекая к себе внимания, опустилась на скамейку. Мурадов сделал вид, что ее не видит. Хотя, конечно, это было довольно глупо.
– Можем прогуляться, пока баня топится, – небрежно бросил он.
– Почему бы и нет?
В лесу было значительно прохладней. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густые кроны деревьев. И в этом нереальном смешении изумрудно-зеленого и серебристо-серого, в этих тенях, ярких пятнах света и растушеванных лапами вековых елей полутонах открывающаяся взгляду картинка казалась по-настоящему сказочной.
– Ой! Да это же клюква! А сколько грибов! Лишь бы не червивые… У тебя, случайно, нет ножа?
– Зачем?
– Срезать. Я обожаю собирать грибы. Мы с бабушкой, когда та еще была жива, бывало выйдем с рассветом, а к обеду… – Дарина резко осеклась, не договорив. Что-то там себе в голове надумав. – Извини. Тебе это, конечно, неинтересно.
И хоть это было не совсем так, поправлять девчонку Мурадов не стал. Ему и впрямь не стоило вдаваться в детали. Обрастать, как лишаем, подробностями.
