class="p1">— Нет бы порадовался, что чинить предстоит не меня, а лестницу! — обиделся я, поднимаясь.
— Тебя починить вышло бы дешевле, — мрачно проговорил Азра. — Но я правда рад, что ты живой. Когда вернулся-то? И что вообще богине было нужно от тебя?
— Да так, ничего серьезного, — с улыбкой отмахнулся я, в то время как Ника, отлипнув от меня и нахмурившись, принялась обнюхивать мой ворот. — У нее были вопросы…
Тут Ника нахмурилась еще сильней, и, наклонившись, начала тыкаться носом мне грудь.
— … были вопросы по поводу Аида… — я попытался отодвинуть от себя кошку, но та вдруг наклонилась и с сердитым лицом принялась нюхать там, где на мне осталось больше всего краски — пониже пояса.
— Эй, ты что творишь? — строго прикрикнул я на нее, резко отодвигая от себя.
Та’ки плюхнулся на пухлую попу. Парни опешили. Брови у них, как по команде, дружно полезли на лоб. Лилит двусмысленно облизнула красные губки.
— Это вообще не то, то вы думаете! — пробормотал я, чувствуя, как вспыхивают мои щеки.
— Давай сюда спускайся, орел ты наш, — с усмешкой сказал Азра. — А Нике лучше бы закусить — не знаю, что уж она там у тебя вынюхивала, но я и отсюда чую, что разит от тебя жесткой пьянкой.
— Побочный эффект успешных переговоров, — развел я руками.
Азраил подошел ко мне и окинул с головы до ног пристальным взглядом магистра.
— Да-ааа, — протянул он. — Вот это видок у тебя.
Сморщив нос, Майя отвернулась.
— Пожалуйста, не дыши в мою сторону! — жалобно попросила она.
— Значит так, звезда алкогольного искусства, — процедил сквозь зубы Азра, уставившись на меня с угрожающим выражением лица. — Слушай и запоминай: если ты выкинешь еще хоть один фокус за время нашего пребывания здесь, я с тебя шкуру спущу и вторым Бобром сделаю. Ясно⁈ Больше никаких столкновений с местными, никаких приятелей с Оракулами, отставаний от группы, драк, богинь и бухалова!..
Я аж глаза прикрыл, чтобы не видеть его лица. И не ощущать запаха сыра изо рта, от которого меня начало слегка мутить.
— Слушаюсь и повинуюсь, — пробормотал я.
— И сегодня постарайся как-нибудь поменьше отсвечивать своей опухшей физиономией пьяницы!
— Может, мне на него иллюзию сделать? — предложил Рыжий.
— Нельзя, судьи запалят — только хуже в итоге получится, — махнул рукой Азра. — Совсем опозоримся. Ладно, пошли!
И мы пошли.
А там, за оградой нашего гостевого дома, уже гудела и шумела толпа.
Рыжий сразу весь приосанился, ладонями прилизал разметавшиеся пряди волос. Азра тоже довольно усмехнулся — видимо, ожидал увидеть толпу новоиспеченных поклонников нашей школы с флагами и растяжками.
Однако толпа оказалась повернутой к нам своими тылами. И глазела совсем в другую сторону.
Я сфокусировал взгляд, пытаясь разобрать, что же это маячит там вдали…
О боги!..
Или, верней, о демоны?
Потому что чуть дальше, стоя на карачках на мостовой и орудуя тряпками прямо в своей рабочей одежде, стояли… суккубы. Десятки красоток в кожаном белье, отставив задницы и время от времени вправляя выскакивающую грудь обратно в лифчик, драили непристойные надписи на дороге, ведущей к главной площади!
Берн присвистнул. Азра несколько раз усиленно моргнул, словно сомневался в реальности происходящего.
Одни демоницы были бледными от гнева, другие — пунцовыми от ярости. Пена вздымалась под их руками, колени скользили по влажным булыжникам, а сквозь зубы нет-нет да и вырывалось звериное шипение. Просто мыльный стриптиз какой-то.
У всех наших пооткрывались рты от такого зрелища.
И только я, натягивая перчатки поплотней, нервно сглотнул и отступил на шаг назад.
Азра похлопал по плечу оказавшегося рядом горожанина в шляпе и спросил:
— Любезный, а что это тут происходит?..
— Суккубам открыли въезд в город, — тихо ответил тот, не отвлекаясь от колоритного зрелища. — При условии, что те обязуются принять участие в акции, посвященной укреплению статуса богов в столице. Ну они и подписали договор. И явились, готовые сражать наповал во имя Зевса. А оказалось, что во имя Зевса надо не глазки строить, а краску смывать. Такие дела.
Тут горожанин обернулся, и я узнал Гермеса.
— Ты?.. — удивился Азра.
— Тс-с-с, — прижал палец к губам вестник богов. — Я тут как бы инкогнито, потому что официально я чертовски занят. А чертовски занят я потому, что всех свободных младших богов точно так же выгнали на субботник, как и несчастных обманутых суккубов. Но такое зрелище я просто не мог пропустить!
— А что случилось-то? — изумленно поинтересовался наш магистр.
— Вы не в курсе? — Гермес блеснул лукавой улыбкой, и, наклонившись поближе к уху Азры, сообщил: — Кто-то центральную улицу и всю главную площадь разрисовал кощунственными картинками. И не абы чем, а красками самого Аполлона! А это означает, что смертные просто физически не смогут ее удалить…
У меня все внутри похолодело.
Как так — не сможет удалить? Я теперь что, до самой смерти синим буду?..
Ну или придется идти с повинной к Та’ки. Или к Лилит.
Ни тот, ни другой вариант во мне оптимизма не вызывал.
Ох и наворотили же мы дел с Деметрой!..
Правда, вспоминая о ней мне совсем не хотелось сожалеть о случившемся. На губах сразу непроизвольно играла улыбка.
Шальная ночь — крепкое похмелье. Но это того стоило!
— … Бедный Аполло, — злорадно хихикнув, продолжал Гермес. — Отец его чуть живьем сгоряча не зажарил! Бушевал так, что монстры в своей долине по норам забились. И кстати, время турнира перенесли на три часа позже.
— А нам никто не сообщил, — нахмурился Азра.
— Ну да, это же я должен был вас оповестить. Просто это… задержался немного в пути.
— Ясно, — понимающе хмыкнул Азра.
— Ну ты посмотри — это ж сколько порочной красоты по камням расплескалось! — прищелкнул языком Гермес.
— А что там такого нарисовали? — подал голос наш медведь. — Теперь даже любопытно стало.
Гермес опасливо осмотрелся и с ехидной ухмылкой проговорил:
— А вы чуть дальше пройдите — и все сами увидите! Например, что Зевс — пи…
Громкий треск оглушительным эхом пронесся по улице, и в голову Гермеса с неба ударила молния.
Бабах!
Шляпа вспыхнула, как факел. Оказавшиеся поблизости люди ахнули и рассыпались в стороны.
А я замер, втянув голову в плечи и чувствуя, как холодные капли скользят у меня промеж лопаток. Потому что в какой-то момент мне вдруг показалось, что шандарахнуть должно меня.
Гермес сбросил горящую шляпу наземь, затоптал ее ногами. И как ни в чем не бывало, поднял лицо к небу.
— Да понял я, понял! — громко сказал он. — Больше не буду! И вообще иду работать!
Его силуэт засветился золотым, потом стал нестерпимо ярким, теряя четкость очертаний — и
