Дангорт — Не помер. Правитель хоть и дохленький, а всё же маг. Мага убить не так просто, как человека… Что с тобой? Ну ка, тихо, тихо…
Едва успев подхватить внезапно побледневшую невесту, он усадил её на постель.
Странно…
Девица Радонир — особа не из робких, присутствие на казни это доказало. Палач отлично помнил, каким интересом, хоть и перемешанным с отвращением, горели глаза девчонки при созерцании экзекуции. К слову сказать, Менерина при первом своём "обязательном присутствии" смачно так сблеванула, а после ещё и долго плакала от жалости к несчастным…
Амелла же, если б не угораздило её "пережрать" Потенциала, так и простояла бы всю казнь прямая как струна, блестя глазами и по — детски заинтересованно полуоткрыв рот.
Да и что ожидать от деревенской девки, для которой таинства что смерти, что рождения — никакие и не таинства, а так… обыденные, ежеденные события между завтраком и обедом. Довольно таки черствая и жестокосердная Радонир сама рассказывала как — то раз, как тетка рубила курам "бошки" и "вынимала кишки гусям".
— А то, нейер, когда телок опилок нажрался, так мужиков резать звала! У самой рука "не стояла", ну… зашибла она тогда руку, вот и пришлось мужикам платить. И то верно, чего телка мучить? Сам бы сдох, да то долго.
— И не жалко? — уточнил тогда Дангорт, явно потешаясь — Телка не жалко было? Кур, гусей?
Невеста непонимающе надула губы и насупилась:
— Телка жалко было. У него брюхо шаром раздуло, так его прирезать легче, чем лечить, понятно же. А кур… чего жалеть — то? Их для того и держали, чтоб резать и есть. Глупые какие — то вопросы, нейер. Если б мы всех их жалели, сами бы с голоду сдохли. Чего смеетесь? Вы еще яблоки пожалейте, либо капусту. И это также…
Ну и вот теперь разве можно было поверить, что деревянноголовая и железносердечная Амелла Радонир резко побледнела и покрылась испариной при беглом упоминании, что кто — то (пусть даже и сам Правитель!), отравлен и, скорее всего, легко отделается, слава Богам, врожденной силе и дорогим целителям?
— Да что такое — то? — глядя на тяжело дышащую, прилегшую на подушки невесту, нейер обеспокоился больше, чем за происшествие в Правительственном Доме — Мелли?
Амелла отмахнулась. Поднявшись, оперлась на кулак.
— Езжайте, нейер Дангорт, — туго сглотнув, произнесла уже нормальным тоном — Уже прошло. Замутило почему — то.
Потряся головой, девушка села в постели. Теперь уже было видно явно, что чувствует она себя намного лучше.
— Пффф, — ровно вздохнула, возвращая на щеки легкий румянец — Езжайте. Я прилягу, наверное.
— Точно? — неожиданная улыбка прояснила лицо Палача. Не усмешка, всегда уродующая и без того жуткое лицо, а улыбка — Мелли, девочка моя… я скоро! Я очень скоро вернусь, сладкая. Вернусь, и мы сразу же поженимся. А — ха — ха, видно, ждать больше некогда!
Быстро, порывисто и грубо обняв её, крепко и больно прижал к себе.
— Ты радуешь меня, — прошептал что — то уж совсем неясное в удивленно круглые, блестящие непониманием глаза — Лежи, пришлю служанок.
— Да что такое — то? — пискнула, а потом и крикнула Амелла в уже закрывающуюся дверь — Нейер! А, чтоб тебя… Дурак дураком.
Пожав плечами, девица Радонир поднялась с постели. Стянув с себя надетое впопыхах платье, сложила его на стул и улеглась снова. Прислушалась. Ничего, кроме ветра за окном, треска камина и приглушенных звуков шагов да голосов, она не услышала.
"Интересно, чему он так обрадовался? — думала Амелла, рассматривая стену и отмечая, что быстрая, резкая тошнота прошла совсем — Опять что нибудь… как же это? Поглощение Потенциала? Что — то с этим связано? И чего это срочно жениться? Сам же говорил про какие — то сроки…"
…Додумать и дослушать звуки ночи, равно как и собственные мысли, будущей нейре Дангорт опять же не позволили.
Распахнувшаяся дверь впустила в спальню саму блистательную мэйсу Ридд и двух девушек из прислуги.
— Нейра светлая! — торжественно произнесла Распорядительница, которая в первую встречу, да и в несколько последующих не одаривала новенькую наложницу ничем, кроме холода, легкой брезгливости и пренебрежения — Девушки принесли фруктовое, кислое питье и соленое печенье. Если ещё что — то требуется, извольте приказать. Всё будет исполнено. Нейер Дангорт вернется очень скоро, его отъезд в этот раз непродолжителен. Что до целителя… он прибудет на рассвете, мы уже послали за ним. Не беспокойтесь ни о чём.
— Целителя? — спросила нейра Без — пяти — минут — Дангорт, несколько отупело наблюдая за суетящимися вокруг неё служанками — Зачем это? Я не больна.
Старуха Ридд сложила руки на груди и молитвенно возвела взор к небу:
— Да нет же, Слава Богам! Конечно, не больны. Разве это недуг? Это — Благословение.
Поняв, О ЧЁМ говорит Распорядительница, Амелла сощурилась, превратив зрачки в кинжалы.
Вовремя пробудившиеся Разум и Здравый Смысл приказали заткнуться Болтливому Языку Невесты.
"Этого ещё не хватало… Хоть бы Дангорт не вернулся подольше. И хоть бы мне хватило времени… ЭТО порешить. Если, конечно, ОНО там есть… Если есть, так может, ИМ и сочтемся за Николаса? Жизнь за Жизнь, Дейрил. А то, помоги Боги, может и нет ничего?"
Приняв в руки глиняную, плоскую чашку с прохладным, кислым питьем, Невеста Карателя усмехнулась. Холодно и зло.
…Тем временем, ветви зеленой изгороди, задетые плечом нейера Дангорта, обронили несколько теплых, прозрачных капель, тут же скрывшихся с в трещинах каменных, садовых дорожек. Сам же Каратель не заметил этого, как не заметил ни лёгких проталинок под копытами коня, ни нескольких крохотных, едва набухших почек.
Ещё даже и не уехав, он уже торопился вернуться, натягивая поводья и изо всех сил стараясь справиться с оглушительно бухающим в груди сердцем.
Братья Трейд и ещё пара подручных едва поспевали за своим Хозяином…
Глава 20
Целитель явился быстро, и даже слишком.
"По воздуху, что ли, прилетел? — подивилась Амелла, вспомнившая внезапно свое быстрое прибытие в Дангорт, а после и в карателево поместье на беспрерывно "дырдыкающей" повозке, принадлежащей удалой троице Трейд — Не иначе, лекаря карациты гнали пинками под зад… А то и сам Каратель. Ведь вот же нейры, мать их ети… совсем терпежа не имеют, вынь им, дай и положь. К простолюдам бы так спешили целители, глядишь, те и дохли бы поменьше."
Однако же, она ничего не сказала вслух. Прежде всегда "языкатая", теперь приучала себя Невеста к молчанию. Обучение этикету подходило к концу,
