– А ответ?
– Ну, империя Чосон утверждает, что никаких убийц к нам не засылали. Да кто ж в таком признается!? – и он рассмеялся.
Даже мне стало весело.
Мы, как раз, подошли к беседке и собрались поворачивать назад, когда я заметила Ватару.
Быстрым шагом он шел прочь от дворца принцев и принцесс. Заметив нас, он поклонился и немного изменил направление движения. Так, чтобы с нами не пересекаться.
– Как же он меня бесит, – скривилась я. – А был таким классным учителем!
– Он и сейчас учитель…– Кейджи взял меня за руку. – С урока возвращается. На самом деле, он отличный специалист. Вам бы стоило поговорить.
– С ним?! Ты же знаешь, какой он подонок!
– Его поступок можно объяснить…
– Предатель он! А не учитель! Выжимал из меня информацию... А я – дура…!!!...
– Все! Забыли! – Кейджи аккуратно увел меня подальше от дворца.
***
В этот же день меня пригласили в покои вдовствующей императрицы, где просветили о нормах поведения во дворце, неуместности флирта сразу с двумя братьями. И о том, что всегда надо помнить свое место.
От неуёмных поклонов ломило спину.
– Никого я не соблазняла! Великий правящий император приходил узнать, как продвигается мое расследование по делу пожара! – Сама Маара дернула меня за язык! Встать мне так и не разрешили, поэтому впитывать наставления приходилось макушкой. Право голоса мне тоже, кстати, не предоставили.
Глаза вдовствующей императрицы расширились, щеки побелели, рука, державшая пиалу, затряслась.
– Твое расследование? Расследование пожара? Ваша семья и так достаточно натворила. Хватит нести чушь!
– Я просто пытаюсь докопаться до правды! Вы и сами не верите, что его убили шпионы.
– Ты забыла, с кем говоришь? – По щеке императрицы скатилась одинокая слеза. Глаза рыдали, а губы ненавидели. – Убирайся. Не смей упоминать Озэму даже мысленно! Не смей лезть в дела нашего клана! Не смей…!
Я вылетела из павильона. Меня бесило все: отсталые традиции Ямато, упёртость императорского клана, постоянные издевательства и унижения, вся ситуация, в которой я оказалась. Мне было не место во дворце, и совершенно не хотелось здесь находиться.
Рассерженная, я оттолкнула человека, преградившего мне дорогу. Как назло, это оказался император.
– Я все равно всех вас выведу на чистую воду! Всю душу вытрясу, а память отца очищу! – крикнула ошалевшему императору. И позорно сбежала.
Силы мои закончились.
Но не закончились издёвки судьбы на сегодня. В павильоне меня ждала Фудзивара Судзумия. Судя по выражению лица, она тоже горела желанием прочитать мне нотацию. Но после того как я нагрубила Вдовствующей императрице и Императору, жена Кейджи меня совершенно не пугала.
– Истинного пути, Ваше высочество, – инсценировала я поклон и помахала рукой. – И прямой дороги. Идите, куда шли. Сегодня приема нет.
Судзумия поджала красивые губки.
– Амай Кён, твоё поведение…
– Дорогая моя, тебе всего семнадцать лет. Что ты вообще знаешь о нормах поведения? Чтоб ты знала, я в семнадцать лет вовсю пила, курила и в клубах зависала по полной. А тут на пустом месте такие пожары раздуваете! А у тебя, кстати, ребенок и гора комплексов. ХВАТИТ! Иди, расскажи кому–нибудь другому о его поведении! Ватару, например.
– Мононобе–сенсею?
– Да, ему точно не повредит чуток нравственности.
– Кейджи выгонит тебя со дня на день! Ты подлая…
Закончить ей я не дала. С криком стукнула рукой по ближайшему столбу. Столб оказался крепким и стойко выдержал удар.
– Иди отсюда! – закричала от боли, покрывая столб отборным матом.
– Ты прихлебательница Маары! Демоны твои рвутся наружу! – фыркнула Судзумия, видимо, приняв ругательства за колдовство. Девушка быстренько убежала.
Мне удалось напугать её.
Я тоже ушла в павильон и дверь задвинула.
***
Примечание:
Оби – несколько различных типов японских поясов, носимых как мужчинами, так и женщинами поверх кимоно.
Гэта – японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног.
19. НаказаниеРука безумно болела. Пальцы посинели почти полностью. Пришлось послать Ёко за доктором.
Явивший врач поцокал языком. С кряхтением вправил мне руку, перевязал, напоил успокаивающим отваром и велел отдохнуть. Сказал, что это все лишь трещина в кости. К тому же кость вышла из сустава.
Кейджи, увидев меня с перевязанной рукой, расхохотался.
– Очень смешно, – обиделась я.
– Да, – не прекращая смеяться, ответил принц.
– Ха. Ха. Ха. Давай я тебя тоже куда-нибудь ударю, вместе посмеёмся.
– Ты молодец. Даичи будет беситься еще больше. Как умудрилась-то?
– Тренировала удар, чтобы дурь выбить из некоторых очень самоуверенных особ.
– Это о ком ты? Собралась Мононобе прибить?
– Да так… – вот еще! Марать об него руки!
– Ситуация такая: Даичи недоволен вчерашним инцидентом. За такое могут тебе руку отрубить.
– За то, что я ему вчера нагрубила?
– Ты его толкнула, – поправил Кейджи. – А это – покушение на императора.
– Простой толчок – уже покушение?! Что ж он без охраны ходит? Раз на него все покушаются! – интересно, а о том, что я его матери нагрубила, тоже уже все знают?
– Он собрался созвать совет, чтобы решить какое наказание тебе назначить. Но я его отговорил. Ты стоила мне лошади. И голоса на следующем Сёгунате, – я вздохнула. Опять какие-то суды. – Свидетелей вашего столкновения не было. Тебе повезло. И тебе вдвойне повезло, что Даичи не воспользовался этим случаем, чтобы вышвырнуть тебя из дворца. Будь осторожней.
– Прости. Я не хотела подставить тебя, – а про себя подумала: ты же сам притащил меня во дворец, чтобы брата дразнить! И не жалуйся теперь.
– Даичи дал мне на выбор два варианта: отрезать тебе руку или заточить в темнице на сорок дней.
– Разнообразие-то, какое! И что ты выбрал? – поинтересовалась, картинно закатив глаза.
– Руку, конечно! Правую.
Кровь схлынула, голова моя закружилась.
Кейджи улыбнулся.
– Да шучу я! Ты бы себя видела! Побледнела вся! Я решил проблему, тебе придется двадцать дней убираться в учебных классах! Даже в камере не будешь сидеть.
Я медленно опустилась на пол.
Камер я не боялась. Побыть служанкой двадцать дней – тоже. Но веселье Кейджи не разделяла.
