информации, что ко мне поступает, мы в прошлом. И связываться нам не с кем, просто потому что радиосвязь еще не изобрели. Но внизу все в порядке.
Повисла тяжелая пауза.
— Бред какой-то… — пробормотала Анна, — Ал, если это шутка, то она не смешная. Стив? — она обернулась, — Стив, скажи мне, это же шутка?
Молчание стало ей ответом.
— У меня группа высадки внизу по всем нашим картам уже должна быть в центре Рима, но они докладывают, что только недавно уткнулись в городскую стену, — устало пояснил Ал, — Целую городскую стену. Построенную за черт знает сколько лет до нашей эры, от которой в наше время хорошо, если руины остались. Чем еще, по-твоему, это можно объяснить?
— Ал… Но тогда… Я имею ввиду… — Анна растерялась и никак не могла внятно сформулировать мысль, — Ты же помнишь, что у нас еды всего на неделю сверху запланированного срока полета? — наконец, ей удалось причесать свои мысли.
— Помню. Принял. Подумаю, — кивнул Ал.
Очень смелое заявление для человека, в голове которого обезьянка колотила в тарелки, как в старом мультике.
Уходить Анна не собиралась и, сколько Ал ни искал предлога, чтобы ее подтолкнуть к этому, тот никак не хотел находиться.
Хотя, в чем-то она была права — с провизией нужно было что-то решать. В идеале — еще вчера.
Кто бы еще сказал, что именно…
Если все действительно обстояло так, как говорила группа высадки, их шансы протянуть дольше недели, при условии, что он ничего не придумает, были равны гордому нулю. Но этого Анне лучше было не знать — она очень легко поддавалась панике и вместе с этим очень плохо умела держать язык за зубами. Убийственное комбо.
Он исподтишка посмотрел на Анну. Устроившись поудобнее в кресле второго пилота, та смотрела на Землю, часть которой было видно в лобовой иллюминатор, и всем своим видом демонстрировала, что ей и здесь очень хорошо и никуда она не пойдет, спасибо-пожалуйста.
— Нет, для всего этого дерьма нам слишком много платят, — внезапно начала она, — Как же я от всего устала…
Ну все, это надолго.
Она говорила много и долго, но уставший мозг Ала отказывался понимать смысл ее слов. Благо, поддерживать разговор от него и не требовалось — разве что кивать в нужные моменты, все глубже погружаясь в собственные мысли.
Припасов у них оставалось всего на неделю. Запасов кислорода тоже, но здесь можно было обойтись подключением аварийной системы рециркуляции. Задохнуться им не грозило — и еда оставалась первым приоритетом. Планета под ними могла легко предоставить им и то, и другое, но теперь они были там чужаками, которых никто не ждал и не стал бы терпеть.
Похоже, как ни парадоксально, их единственным шансом оставался Цезарь. Если только ему было до них какое-то дело, и он в принципе мог что-то сделать в этом непонятном и новом «сейчас».
Иначе — голодная смерть.
Алу нужно было с ним переговорить. Как можно скорее и желательно — без любопытного уха в лице Анны. В поисках хотя бы какого-то предлога, он осмотрелся. Взгляд упал на часы — и предлог тут же нашелся.
— Слушай, это все, конечно, замечательно, — выждав паузу в ее монологе, вставил свои пять центов Ал, — Но у нас ужин скоро. Не думаю, что начать морить людей голодом заранее — хорошая идея.
Он поднял руку и продемонстрировал ей часы на своем запястье. Она быстро глянула на циферблат и тут же подскочила:
— Ой, точно! Я что-то засиделась.
Комм неожиданно ожил, и кабина заполнилась его звонкой трелью. Анна замерла и заинтересованно посмотрела в его сторону. Да чтоб его! Почему так невовремя! Она ведь почти ушла!
Ал медлил. Комм продолжал надрываться. Взгляд Анны становился все более и более подозрительным — и в конце концов Ал прогнулся под тяжестью невидимого давления и, тяжело вздохнув, нажал на кнопку «прием».
Комм ожил и бодрым голосом Стана сказал:
— Ал, прием.
— Прием. Что у вас там? — устало ответил Ал.
Краем глаза он видел, как Анна приняла боевую стойку, и приготовилась внимательно слушать и запоминать каждый звук. У него уже не осталось сил сопротивляться неизбежному — и он просто сдался, позволив себе плыть по течению.
— Ну, мы в Риме, — доложил Стан и замялся.
— Ну, что там?
— Узкие улочки, многоэтажные дома, куча народу. Даже слишком много народу, я бы сказал. Цезарь считает, что сейчас какой-то праздник, но не может сказать, какой именно.
Отдаленный голос, едва слышный в комме, добавил:
— До центра дойдем, тогда скажу.
— Он сказал… — начал было Стан, но Ал его тут же перебил:
— Я слышал. Рабочая версия не меняется?
— Увы, — ему показалось, что он слышал, как Стан развел руками.
Все его надежды на то, что они ошиблись, разбились окончательно.
— Я понял, — кивнул Ал, на мгновение позабыв, что его не видят, — А год какой? Хоть приблизительно.
— 40 до нашей эры.
Брови поползли вверх в удивлении — чего-чего, а настолько точный ответ на свой вопрос он услышать никак не ожидал.
— Вы уверены? — с недоверием переспросил он.
В комме послышались отдаленные голоса, а затем Стан сказал:
— Цезарь говорит, что да. Он от кого-то услышал, что консул сейчас некий Поллион. Говорит, он только один раз консулом был, в сороковом.
Цезарь… Нет, надо с ним переговорить.
Он опасливо покосился на Анну. Та даже не пыталась скрыть своей заинтересованности, но вряд ли у него был какой-то выбор.
Решение было принято. Удержать кота в мешке долго ему в любом случае бы никак не удалось.
— Стан, дай гарнитуру Цезарю. Мне нужно с ним поговорить.
В комме снова зашуршало и уже знакомый голос с акцентом сказал:
— Слушаю.
На мгновение Ала словно окунули с головой в ледяную воду. Он не успел толком подумать. Не прикинул даже примерно, как лучше поставить вопрос так, чтобы ему не отказали сразу.
Но сдавать назад в любом случае было слишком поздно.
— Мне несколько неловко обращаться к вам за помощью, но похоже, что вы наш единственный шанс. Прошу вас, поймите меня правильно. У меня на борту без малого 250 человек, и… — он выдержал паузу, собираясь с мыслями, — Провизия у нас подходит к концу. Если ввести ограничения и уменьшить пайки до минимума — сможем кое-как растянуть на пару недель, но это все. Дальше… Сами понимаете, что дальше, — он выдержал паузу, — Я знаю, вы нам ничем не обязаны, и требовать от вас что-нибудь я попросту не имею права, но…
Голос из комма перебил его, не дав
