нравилась баня, нравилось быть с отцом, и я искренне не понимала, почему мне нельзя отправиться на второй заход, с мужиками. «Успеешь ещё с мужиками!» — взрослые хохотали надо мной. Став побольше, я начала кое-что понимать в половом вопросе. Тогда я хватала очередную котлету с цветастой тарелки и садилась ближе к телевизору. «Ешь наши», — вполголоса говорила мне мама. «Эти вкуснее!» — отвечала я ей сердито. Тётки опять смеялись. Мама краснела. А низенькая тётя Надя Ивченко обещала дать маме рецепт. Мама говорила «не надо» и шла мыть посуду. Я же смотрела мультфильмы. Теперь мне никто не мешал доедать мягкие, почти воздушные ивченковские котлеты с чаем. Сейчас я, конечно, понимаю, что мама готовила свои тяжёлые, сочные котлеты из настоящего фарша, а тётя Надя в свои добавляла хлеб. Но тогда наши казались мне слишком жирными, слишком твёрдыми, с луком.
За это я получала вечером по полной. «Вкуснее? — передразнивала меня мама. — Эта Надька готовить вообще не умеет! Котлеты из хлеба. Мясо в них кладёт только для запаха». Впрочем, доставалось не только мне, но и папе. «Ты чего им всем всё выбалтываешь? — сердилась она на него. — Сидят, уши развесили. А Сидоров аж записывает! Прямо — член-корреспондент! Ни стыда, ни совести!» Папа смеялся: «Что мне, жалко, что ли? Пусть записывают». «Они же у тебя все идеи крадут!» «Да чего в них, в этих идеях? У меня их тысячи! И каждый день новая». «Ох, и дурачок же ты! — вздыхала мама. — Они же защищаются! И все на твоих идеях. Скоро уже все профессорами станут! Один ты в кандидатах будешь ходить». Папа прижимал её к себе и целовал в голову: «Маленький ты мой борец за справедливость».
Докторскую папа всё-таки защитил. Но вскоре в институте сменилось начальство. Продали загородную базу. Уволили много работников. Папу пока не трогали. Даже предлагали повышение. «Вот видишь, стали ценить!» — радовалась мама. Но пап был непреклонен: «Я по головам вверх не пойду! Ишь ты, в начальники зовут. А управлять кем? Всех разогнали. Они драки хотят? Будет им драка!» «Не хочешь в начальники? Не ходи. Но в драки с ними не ввязывайся», — просила мама.
Просила она напрасно. Папа отстаивал проекты, отстаивал уволенных сотрудников. До тех пор, пока не свалился с инфарктом. Умер папа в больнице. К нам сразу же перестали ходить. Нас никуда не звали. Мы стали «отщепенцами», как говорила мама. «Ничего. Обойдёмся без всей этой мрази». Однако, без «всей этой мрази» мы так и не смогли остаться на том же уровне.
Маме пришлось бросить свои картины и устроиться штукатуром на стройку. О персональной выставке даже и думать было нечего. Денег на жизнь она зарабатывал достаточно. Но огонёк в её глазах погас. Иногда мама мне представлялась таким роботом, который приходил с работы и не находил зарядник, чтобы подзарядиться на завтрашний день.
Ладно, что это я? Мама, папа, так и разреветься недолго. Надо взять себя в руки. У меня всё хорошо. Отдыхаю, наслаждаюсь природой, альпийским воздухом и этим чёртовым снегом. Надо что-то делать, что-то менять. Буду киснуть в гостинице, могу заболеть, могу с ума от тоски сойти, могу… Нет, не за этим я сюда через пол-Европы летела, чтобы в местную дурку попасть. Выше ногу! Шире шаг! Ты — турист, а не ишак! Плевать на снег, плевать на сугробы! Вперёд! Не может же этот идиотский снег валить вечно! Вперёд!
И тут расчищенная дорожка кончилась. Видимо, я забрала влево от замка. То-то не было видно стен. Я вернулась назад, метров сто и взяла правее. Теперь точно выйду к замку. Просто немного задумалась. Кстати, а что я хотела в замке? Может, пройти через двор, посмотреть на другую часть. Или осмотреть нижний этаж. Впрочем, о чём бы я ни думала, мысли мои вновь и вновь возвращались к каминным часам. В конце концов я поймала себя на том, что до жути хочу узнать, какая из них сегодня выйдет фигурка.
Глава 27
Тогда я решила вернуться к воротам. Рыхлый снег стелился мне под ноги. Ноги тонули в свежем перемёте. Может, что-нибудь найдётся в сарае. Я вернулась во двор, подошла к сараю и безо всякой надежды дёрнула ручку. Створка двери к моему удивлению легко распахнулась. Я оглянулась в сторону гостиницы. Крыльцо её было ярко освещено. День наступал неспешно, дворецкий забыл выключить свет. Или специально для меня оставил. Мол, похожу я тут рядом по сугробам, замёрзну и быстренько вернусь. Кроме шума метели никаких звуков не доносилось. Я решительно распахнула сарай.
Что тут у нас? Трактор. Хорошо. Никакого автомобиля не было. Наверно так даже лучше. Права у меня были, но водила я с горем пополам. На трактор я в жизни не полезу. А на машине могла бы и выехать. Впрочем, в такой снегопад поездка была бы недолгой. Чёрт с ним, с трактором. Что бы мне могло здесь быть полезным? Я шла вдоль стены. Свет решила не включать, на всякий случай, чтобы старый херр не увидел из дома. Бензиновые косы, сантехнический и строительный инструмент. Всё не то. Может, в уголке, за лопатами и садовыми копарульками найдётся парочка старых лыж. Но нет. Ничего похожего. Тут мой взгляд зацепился за висевшие на стене плетёнки. То, что я поначалу приняла за рыбацкие принадлежности — садки и подсачики, оказалось снегоступами. Не помню, где я их видела. Может, на картинке, когда разгадывала сканворд. Не важно, главное — у меня есть средства передвижения.
Я выглянула из сарая, притворила дверь и на цыпочках поскакала за ограду.
И вот я приладила эти штуковины на ноги. Шагать в них было неудобно. Приходилось расставлять ноги гораздо шире ширины плеч. Но зато теперь они не проваливались в сугробы. Отлично! Скорость передвижения была не крейсерской, но она всё же была!
И плевать мне теперь на сугробы! Могу идти, куда хочу. А хочу я обойти вокруг замка. Зачем? Пока даже сама не знаю. Минут двадцать я шла по сугробам. Не быстро. Зато прямо по снегу, не разбирая дорогу и ни под кого не подстраиваясь. Я даже почти научилась не наступать одним снегоступом на другой.
Замок обойти я решила справа. Не знаю почему, но временами меня поедало сомнение, что весь этот замок лишь декорация, из-за кулис которой появляются все мои действующие лица. Мысль даже мне самой казалась дурацкой, но раз она пришла в голову, то
