Чего нельзя сказать обо мне.
- Я не играю в твои игры, Тейт.
Он щелкнул языком.
- Разве ты не поняла, Мерит? Игра уже начались. И я считаю,сейчас мой ход.
Прохладный осенний воздух и шум гравия под ногамиуспокаивали. В комнате было тяжело находиться, а магия Тейта лишала сил. Сделавнесколько глубоких вдохов, я снова попыталась замедлить колотящееся сердце.
Катчер с дедушкой стояли в нескольких метрах от здания исразу же направились ко мне, когда я вышла.
- Ты в порядке? спросил дедушка.
Мы дружно остановились примерно в десяти метрах от здания. Япосмотрела на него. Издали, оно выглядело абсолютно безобидно - всего лишьмаленькое кирпичное здание, в котором когда-то хранили табели и счета-фактуры.Теперь в нем содержали сверхъестественное существо неизвестного происхождения.
- Я в порядке, - сказала им я. Рада вновь оказаться снаружи.Там слишком много магии.
- Коварной магии, - пояснил Катчер. Обычно ты чувствуешь ее,когда становится уже слишком поздно. Узнала ты что-нибудь полезное?
- Нет. Он притворялся скромняшкой. Хотя он, кажется,действительно верит, что все случившееся той ночью произошло из-за меня.
Их устроил мой ответ. Мы, молча, забрались в гольф-мобиль ипоехали обратно к воротам. Ветер набирал обороты. Я съежилась, не будучиуверенной, то ли из-за грядущей зимы, то ли я продрогла до костей из-засостоявшейся встречи.
Оказывается, я уже была на вертолетной площадке, кудаотправил меня дедушка, чтобы полететь на остров к Лорелее.
Мой отец, член Совета по Развитию Чикаго, в течение двух летдобивался, чтобы в Стритервилле - районе к северу от центра Чикаго,расположенном вдоль озера - построили вертолетную площадку. Камень преткновениябыл в том, что в этой части города слишком много небоскребов, чтобы обеспечитьбезопасную подачу вертолета. В течение четырех месяцев новость о строительствевертолетной площадки оставалось сенсацией. Политики даже столкнулись сдилеммой, что безопаснее для сохранения избирателей - запретить или разрешитьстроительство. Как часто бывает, когда в деле замешаны деньги, победил СРЧСовет по Развитию Чикаго., и вертолетную площадку построили.
Я припарковалась на улице перед зданием стального цвета сзеркально-глянцевыми окнами, на котором располагалась посадочная площадка инаправилась внутрь. Охранник записал мое имя и отправил к лифту.
Двери открылись на верхнем этаже. На асфальте был гигантскийкруг с буквой «Н» в центре. Пилот помахала мне рукой в знак приветствия:учитывая яростный ветер и шум маленького вертолета, винт которого уже вращался,она могла общаться только так.
Она поманила меня к двери и жестом показала надеть наушники,когда я заберусь внутрь. Я кивнула и со всех ног бросилась к двери, вероятно,пригнувшись ниже, чем необходимо, чтобы избежать винтов, но к чему рисковать?Когда я пристегнулась и надела наушники, мы оторвались от земли, и город исчезвнизу.
Спустя сорок две шумных минуты, мы достигли острова. Я неожидала, что его станет видно еще до приземления, но во время прибоя огнивертолета высветили обломки судов, которые выбросило на берег острова.
Слава Богу, мы не поплыли сюда на лодке.
Остров сплошь покрыт деревьями, за исключением двухнебольших полянок. На одной было сооружение, вероятно, дом Лорелеи. А другая -меленький участок у берега. Там мы и приземлились. Пилот выключила винты исняла с себя наушники.
- Жутковато здесь, - сказала она, вглядываясь в темноту.Затем посмотрела на меня. Мне нужно будет улететь через пару часов. Какдумаешь, успеешь за это время решить свои вопросы?
- Очень на это надеюсь, - ответила я и вылезла из вертолета.Я оглянулась. - Если я не вернусь вовремя, звоните моему дедушке и вызывайтеотряд.
Она засмеялась, подумав, что я пошутила.
К сожалению, я не шутила.
Тропинка уходила в лес, и я не могла не вспомнить о Дороти,Красной Шапочке и обо всех других, которые пошли по тропинке и в итогенарвались на приключения. Но у пилота был график, а, значит, мне нужно былоприступать к осуществлению задуманного.
Шаг за шагом я шла по тропинке, пока поляна не скрылась извиду позади меня. Лес кишел звуками. Все животные, которые еще не ушли в зимнююспячку, шныряли в зарослях, а на землю сквозь крону деревьев падал лунный свет,образовывая узор.
Напомнив себе, что я вампир, обладательница обостренныхчувств хищника, я положилась на свои ощущения. Зрение мгновенно обострилось. Япочувствовала запах влажной почвы и слабый мускусный запах животных, бродившихсреди деревьев. Спереди шел едкий дым и доносился зеленоватый запах смолы.Видимо из дома Лорелеи. Наверное, кто-то колол дрова.
Пока люди пребывали в бессознательном состоянии, весь мирменялся: ночь таила в себе многое из того, что большинство людей редко виделиили о чем задумывались. Я задалась вопросом, сильно ли они испугаются, когдаузнают, сколько всего происходит, пока они спят.
Я шла чуть меньше десяти минут. Тропа плавно уходила в гору,и я вышла на плоскогорье, с которого, в течение дня, вероятно, открывалсячудесный вид на озеро. Хорошо, что мой отец не знал об этом месте. Иначе он быснес дом Лорелеи, чтобы отгрохать роскошный летний коттедж.
Дом светился. Низкий, из деревянных досок и с красивымистеклами. Дом простирался настолько низко в земле, будто он прямо из нее выроси может слиться с ней вновь, если вы отвернетесь достаточно надолго.Утрамбованная земляная дорожка сквозь траву вела к гигантской деревянной двери,которая, по всей видимости, служила парадным входом.
С минуту я стояла на краю леса, размышляя над иронией.Несколько минут назад я боялась зайти в лес, а теперь мне было страшно егопокидать. То, что я по идее была невосприимчива к зову сирены, вовсе неуспокаивало. Я видела корабли вдоль берега. А что же случилось с их капитанами?
Пока я выжидала в тишине, впервые раздалось пение. Онозвучало как тихая панихида, которую пела женщина с идеальным слухом ичувственным голосом.
Сирена.
Закрыв глаза, я на минуту замерла. . . но ничего непроизошло. Я не ощутила принуждения следовать за ней, или провести на ееострове остаток своей бессмертной жизни. Все было хорошо за исключением,легкого головокружения из-за относительной нехватки крови - да уж, Фрэнк выбралотвратительный момент для своих правил.
Переведя дыхание, я направилась к двери и постучалась.
Спустя секунду дверь открыла крупная женщина лет пятидесятиили шестидесяти. Ее глаза сузились.
- Чего тебе?
Разумеется, эта женщина в футболке и обрезанных лосинах сметелкой из перьев в руке, не была озерной сиреной. Пение доносилось из глубиныдома, поэтому она точно не была сиреной.
