даю тебе власть над всею землею египетской.
В знак особого расположения и доверия снял фараон перстень с руки своей и надел его на палец Йосефа. И одел его в одежду из виссона, и возложил ему на шею цепь золотую, говоря:
– Отныне я нарекаю тебя именем Цафнат – Панеах («Открывающий тайное»).
Милость господина страны распространилась и на личную жизнь нового выдвиженца – Йосефу была дана в жены приемная дочь Потифара Аснат.
Как выяснилось позже, Аснат оказалась дочерью Дины, изнасилованной Шхемом. После ряда приключений она попала в Египет, где ее удочерил бездетный Потифар. Аснат носила на груди медальон с выгравированным именем матери, Дины.
Трудно сказать, был ли это тот самый Потифар, который упек Йосефа в кутузку. Если да, то волей судеб Зелха вместо любовницы стала тёщей Йосефа.
В тридцатилетием возрасте сын Яакова оказался правителем земли египетской. Первым долгом он совершил ознакомительную поездку по стране. Ехал Йосеф в колеснице, предназначенной для наместника, и всю дорогу стража возглашала перед ним: «Аврех, аврех!» (На колени»). Йосеф ввел подоходный налог – жители обязаны были отдавать в казну пятую часть урожая. «И производила земля за семь лет урожая из колоса горстями… И собрал Йосеф зерна как песка морского – очень много, так что перестал и считать, ибо не стало счета…»
Еще до наступления голодного года Аснат родила Йосефу двух сыновей, первенца он назвал Менаше, помогающий забыть (плохое), ибо Бог дал ему возможность забыть все мучения, другого – Эфраим («увеличивать плодородие»), ибо Бог возвеличил его в стране бедствия.
Кончились семь урожайных лет, наступили семь лет засухи. Голод царил во всех странах Ближнего Востока, только египтяне ели досыта. Жадные до денег земледельцы стали продавать зерно жителям ближнего зарубежья и быстро истощили свои запасы – амбары египтян опустели. Очутившийся в беде народ возопил: «Хлеба! Хлеба!». Йосеф распорядился открыть закрома и продавать хлеб местному населению по низкой цене.
В Египет потянулись толпы людей из голодных стран. Фараона испугало такое нашествие иноземцев, и сказал он наместнику:
– Мы еще не знаем, хватит ли хлеба для нас самих, весь мир не накормишь, распорядись прекратить продажу зерна.
– Может, лучше ограничить продажу, давать каждому по нужде, ведь наши закрома ломятся зерном, – мягко возразил Йосеф, пообещав: – Скоро мы их заполнил серебром.
Фараона убедили аргументы наместника. В тот же день Йосеф издал указ:
1. Никто не имеет права продавать зерно заезжему рабу – каждый покупатель должен быть представлен членом семьи.
2. Перепродавать зерно строго воспрещается.
3. Всякий получатель обязан записать в книге учета свое и отца имена.
Не без задней мысли включил Йосеф в указ последнюю статью. Он был уверен, что кто-то из дома Яакова придет рано или поздно за хлебом и тогда он узнает о судьбе отца и братьев. Каждый божий день Йосеф пробегал глазами по списку покупателей зерна, искал знакомые имена.
Сухие ветры из года в год губили урожай и в стране проживания Яакова. Поначалу братья покупали хлеб у перекупщиков, платили втридорога. Но Яаков из разговоров с купцами узнал, что в Египте зерно продают по сносной цене.
– Спуститесь в Египет и купите для нас там хлеб, чтобы жить и не умереть, – велел он сыновьям, – только не выделяйтесь, а постарайтесь затесаться в толпе и не входите все вместе в одни ворота. Египтяне народ коварный, лучше не бросаться им в глаза.
Десять сыновей Яакова отправились в неведомую житницу мира. Одиннадцатого, Беньямина, отец оставил при себе. Больно свежо было воспоминание о Йосефе, старец страшился потерять последнего сына Рахели.
Йосеф каждодневно проверял списки покупателей зерна и едва увидел имена своих братьев, приказал без промедления доставить их в контору. Десять здоровенных бородачей предстали пред очи правителя земли египетской.
– Откуда вы пришли? – сурово спросил наместник.
– Из Кнаана, чтобы купить хлеб, – поклонились братья до земли.
«Вот и исполнился мой сон о снопах, братья низко кланяются мне», мелькнуло в голове Йосефа, но открыться им не захотел. Не пожелал он быть узнанным братьями. «Нагоню на них страх, приведу в замешательство, посмотрим, как поведут себя, решил Йосеф и бросил им обвинение в шпионаже:
– Вы соглядатаи, высмотреть пришли наготу земли этой!
– Нет, господин наш, твои рабы пришли купить пищи. Мы все сыновья одного человека, разве пошлет отец всех детей своих на такое грешное дело?
– Тогда почему вы старались поодиночке смешаться с толпой?
– Мы честные, а разошлись по одному, чтобы искать пропавшего брата. Нас, рабов твоих, было двенадцать братьев. Одного не стало, он куда-то пропал, а меньший остался с отцом.
– Так я вам и поверил. Соглядатаи вы и никакого младшего брата не оставляли дома, а просто послали его обратно с донесением. Клянусь жизнью фараона, что вы выйдете отсюда, только если ваш младший брат придет сюда. Пошлите одного из вас, пусть приведет его. А вы будете задержаны. И проверены будут слова ваши, с вами ли правда. Подумайте и решите, кто из вас пойдет.
Только на третий день братьев вызвали на очередной допрос.
– Я изменил свое решение, – сказал наместник, – один из вас останется в тюрьме, остальные отвезут купленный хлеб голодающим семействам вашим. Заложника выпустим только тогда, когда приведете младшего брата вашего ко мне – и подтвердятся слова ваши, и не умрете.
Йосеф отослал за чем-то переводчика, а сам уселся в глубоком кресле. Будучи уверены, что наместник не понимает их языка, братья горячо заспорили, обрушились друг на друга с обвинениями.
– Мы виноваты за брата нашего, – говорил Леви, – мы видели его страдания и не услышали, когда он умолял о пощаде.
– За это и постигло нас это несчастье, – согласился Шимон.
– Я предупреждал вас «не грешите против мальчика», но вы не послушались, – напомнил Реувен, – и вот кровь его взыскивается.
У Йосефа от волнения горло свело, он выбежал в смежную комнату и дал волю слезам. Чуть переждал, совладел с собой и как ни в чем не бывало вернулся к все еще спорящим пленникам.
– Ну как, выбрали, кому оставаться? – спросил фараонов наместник через переводчика.
Братья молча опустили головы.
– Тогда я сам выберу, ты, – указал он на Шимона, – ты останешься заложником.
Стражники связали Шимона, бросили в тюрьму.
Йосеф приказал рабам наполнить мешки пришельцев зерном и отпустить восвояси. Конторщику же велел положить незаметно в те же мешки серебро, которым братья расплатились за товар.
Опечаленные сыны Яакова погнали ослов в обратный путь. На привале первым открыл торбу Иссахар и к своему ужасу обнаружил внутри серебряные монеты. Остальные бросились к своим торбам
