приговаривал: «Вонюче!» Процедура камлания, по словам алтайцев, у разных камов разная[303].
Но главную роль в их деятельности играет злобный повелитель подземного царства – Эрлик и г-н Потанин записал, со слов о. Чивалкова, рассказ, передающий целую мистерию о хождении кама к Эрлику. Сначала заклинатель въезжает в страну Эрлика из того урочища, где он камлает. Он описывает въезд. Путь лежит на юг. Кам проезжает в соседние места, переваливает через Алтай и описывает мимоходом китайскую землю – красный песок; затем он переезжает через желтую степь, через которую сорока не летает. «С песнями через нее проедем!» – говорит кам своей дружине и затягивает песню; молодежь подсаживается к нему и подтягивает. За желтой степью следует бледная степь, по которой ворон не пролетал, и кам опять предлагает дружине развеселить себя песней. За двумя скучными степями следует железная гора Темир Шайха, упирающаяся в небо; кам приглашает дружину быть единодушнее на опасном подъеме. «Небо, лягающее железную тайгу, с единодушием пройдем», – говорит он. Затем кам описывает трудный подъем на гору, представляет, будто он на нее поднимается, и, взобравшись на вершину, тяжело вздыхает. На горе он видит кости камов, по недостатку сил погибших при подъеме. «Кости мужей навалены рябыми горами, конские кости пегими горами стали». Кам поет: «Небесный край прядает – единодушно пройдем! Железная крыша ударяется – прыгнув, перескочим», – и, пропев эти слова, он в самом деле прыгает. Потом кам подъезжает к отверстию, ведущему в подземный мир – «земную пасть». Спустившись в эту пасть, он встречает море, через которое протянут волос. Чтобы наглядно представить переправу по этому опасному мосту, шаман шатается из стороны в сторону и по временам будто падает. На дне моря он видит кости многих погибших камов, ибо грешная душа не может пройти по волосу и должна утонуть. Перебравшись на другой берег, кам встречает различных грешников, несущих наказания, соответствующие вине; например, человек, любивший подслушивать, прибит за ухо к столбу. Наконец заклинатель подъезжает к жилищу Эрлика; его встречают собаки; привратник не пускает кама, но потом смягчается подарками. Еще до камлания приготовляются для этой цели бураки с брагой, вареное мясо, хорьковые шкуры. Получив дары, привратник впускает пришельца в юрту Эрлика. Тут кам подходит к дверям юрты, в которой происходит действие, и делает вид, что приближается к Эрлик-хану, сидящему в глубине юрты; он кланяется, приложив бубен ко лбу и говоря «мергу! мергу!», и докладывает, откуда и зачем пришел. Затем кам вскрикивает; это значит, что Эрлик его заметил и, осердившись за появление, закричал. Испуганный кам отскакивает к дверям и снова приближается к престолу Эрлика. Эту проделку он повторяет три раза, и тогда Эрлик-хан говорит: «Пернатые сюда не летают, имеющие кости не ходят; ты, черный, пахучий жук, откуда сюда явился?» Мудрый шаман объясняет, кто он, и угощает владыку преисподней вином; при этом делает вид, будто из бураков черпает бубном вино и подносит Эрлик-хану. Сейчас же кам представляет хана, пьющего вино, и делает вместо него отрыжку. Подпоив хана, он предлагает ему быка, заранее заколотого, и толу – «откуп», т. е. собрание шуб и платьев, вынутых из сундуков и развешанных на веревке; трогая эти вещи рукой, шаманствующий кудесник передает их хану и говорит: «Разнообразный толу, которого на лошади не поднять, пусть тебе будет одеждой на шею и туловище». Эти вещи, однако, остаются потом у хозяина. При передаче каждой вещи делается удар в бубен. Эрлик пьянеет, и кам передразнивает пьяного человека. Умилостивленный дух шлет благословение просителю, обещает дать приплод скота, открывает даже, какая кобыла даст жеребенка и с какими приметами. Радостно возвращается кам домой, и не на лошади, как прежде ехал, а на гусе, и притом ходит по юрте на цыпочках, как будто летает. Он подражает гусиному крику. Камлание затихает, шаман садится, кто-нибудь берет у него из рук бубен и при этом ударяет в него три раза. Кам продолжает бить себя колотушкой по ладони или по груди, пока ее у него не возьмут. После того кам протирает глаза, как будто после сна. Его спрашивают: «Каково съездил? С каким успехом?» Кам отвечает: «Съездил благополучно! Принят был хорошо!»[304]
Деятельность кама как жертвоприносителя, заклинателя духов и мудреца, предсказывающего будущее, во всем блеске и во всей полноте проявляется во время церемоний, сопровождающих большое жертвоприношение небесному божеству, обитающему на золотой горе в шестнадцатом небесном слое Бай-Юльгену. Все песнопения с заклинаниями записаны в сороковых годах в алтайской миссии и изданы священником Вербицким. Г-н Радлов сделал перевод и изложил ход этого празднества, устраиваемого по временам каждой семьей. Празднество происходит по вечерам в продолжение двух или трех дней. В первый вечер начинается приготовление к жертве. Кам выбирает место в березовой роще на лужайке, где ставят новую изукрашенную юрту. В юрте помещают молодую березу с листвой; нижние ее ветви обрубаются совершенно вплотную; на одной из вершин вывешивают флаг. Внизу дерева, на стволе, вырубают топором девять ступеней, тамти. Вокруг юрты делается загородка, как для загона скотины; против дверей юрты находится вход во двор и у входа – березовая палка с петлей из конского волоса. Затем выбирают лошадь, угодную божеству, и кам велит ее держать особому избранному из присутствующих лицу – Баштуткан-киски, т. е. «держащий голову». Взяв ветку березы, шаманя, машет над спиною лошади, прогоняя таким образом душу жертвенного животного к Юльгену, причем и душа Баштуткана сопровождает ее. Собирание духов в бубен происходит с большой торжественностью, и кам призывает особо каждого духа и со стенанием отвечает: «Вот, кам, и я», – причем он делает движение бубном, как бы принимая в него духа. Собрав помощников, кам выходит из юрты, садится на чучело, представляющее подобие гуся, и, делая быстрые движения обеими руками, как крыльями во время полета, поет медленно громким голосом:
Ниже белого неба,
Выше белого облака,
Ниже голубого неба,
Выше голубого облака
Поднимайся, птица, к небу!
На все обращения шамана гусь отвечает возгласами: «Унгай-гак-чак, унгай-гак, кайгай-гак-гак, кайгай-гак». Тут шаман подражает голосу гуся. На своем пернатом бегуне кам гоняется за душой, пурой, жертвенной лошади, ржет по-лошадиному; наконец, он ее загоняет, при помощи присутствующих, за загородку к березовой палке с петлей, которая изображает стража души жертвенного животного. Кам ржет, бьет ногами, издает звуки такие, как будто петля давит ему горло, рвется и иногда бросает свой бубен, что служит знаком того, что лошадь оторвалась и убежала. Поймав окончательно пуру, он окуривает
