редактировали и чистили записи, убирая посторонние звуки и подготавливая материал для записи на лазерный диск.
А еще через некоторое время на афише Дома культуры появилась зарисовка какой-то залитой солнцем улицы с фигуркой маленького мальчика.
И состоялся концерт, где в декорациях Гриши Свиридова – в типичном итальянском дворике! – маленький мальчик пел итальянские песни голосом Робертино. И когда в конце он запел «Аве Мария» – весь зал встал и долго аплодировал, не отпуская певца, засыпанного цветами.
А певец – Шурочка Беляева – стояла, подняв голову и на ее глазах блестели слезы …
И слезы блестели на глазах не только у нее …
Это было то, что восстановила Женя про первое знакомство с Шурочкой.
Теперь Шурочка училась в Москве и часто пела здесь, дома …
А диски с записями выступления Шурочки стояли у Жени на полке над столом …
Я СКОРО ВЕРНУСЬ
А вот об этом записи в дневниках Жени Кульченковой не было.
Пока они с мужем, капитаном Андреем Кульченковым, жили в двухкомнатной квартире, у Жени своего рабочего стола не было. Если ей приходилось работать дома, то она устраивалась за обеденным столом в гостиной.
Зарабатывали они хорошо – Андрей работал у полковника Веденеева, в его строительной части, теперь ССМУ 100, да и Женя получала в редакции весьма неплохо.
Но они особо деньги не тратили – привыкли считать их, да и решили подкопить. Они называли эти накопления «детскими» – почти сразу по приезде Женя и Андрей решили завести ребенка, и вскоре Женя почувствовала …
Оба были несказанно рады, но каким-то неведомым способом об этом узнали – то ли Свиридов, то ли Веденеев сказал ему – и Кульченковым была предоставлена трехкомнатная квартира. Тут у Жени появился свой рабочий стол рядом с окном. На столе стоял ее ноутбук, а на полочке над столом стояли лазерные диски – в основном те, которые выпускала своя собственная фирменная студия «Наша марка» в Доме культуры.
Некоторые из этих дисков за пределы ЗАТО не выходили, и тем ценнее они были Жене – например, два диска с песнями Александры Беляевой, знаменитой Шурочки …
А перед родами Женя ушла в отпуск, и последняя ее публикация перед родами называлась «Я скоро вернусь!», и перерыв в ее публикациях был очень короток …
Потом, когда она счастливая вернулась домой с крохотной дочкой, телефоны звонили непрерывно – и сотовые ее и мужа, и городской. Ее поздравляли друзья, знакомые и даже незнакомые – читатели.
И результатом лавины звонков было имя дочери – Аннушка, Аня, Анечка, с которым согласились оба Кульченковы-старшие. А Кульченкова-младшая безмятежно посапывала в кроватке, регулярно кушала и неспешно подрастала, не мешая маме писать свои статьи в газету – сперва не появляясь в редакции, а потом ненадолго посещая ее …
Она вернулась!
НАЧНЕМ С НЕОЖИДАННОСТЕЙ
Женя написала первую строчку:
«Конечно, не обошлось без неожиданностей …» и задумалась.
В редакции ей выделили отдельный кабинет – как ни смешно это звучало, но эта маленькая каморка позволяла ей думать и писать, писать и думать, и редактор извинялся каждый раз, входя к ней за то, что не смог выделить ей кабинетик побольше.
А неожиданностей …
Сперва на щите Дома культуры появилась афиша – на зрителя пытливо смотрела Антонина Ивановна Свиридова, а внизу была надпись «Реклама и мода».
Народ повалил в Дом культуры, но из-за занавеса вышел … Виктор Скворцов.
– Привет, население! – привычно начал он.
Без пиджака и без галстука, с закатанными рукавами – кто сталкивался с ним по работе, те знали, что это его обычное рабочее одеяние.
– Я скажу, как всегда, два слова, и уйду! Но сегодня перед вами выступает моя любимая женщина …
Гул в зале.
– Да, моя любимая женщина. Я очень давно люблю ее, и все об этом знают. Знает ее муж, знает она сама, знают ее дети – Уля и Гриша, ее внуки – Верочка и Николка, знают мои любимые женщины Елена и Виолетта … И такого близкого друга – среди женщин – у меня нет. Поэтому за нее … Конечно, Толя, но и я могу при случае чего добавить …
Переждав смех Скворцов продолжил.
– Тема ее выступления … сложная. Но она справится. И я уступаю место Антонине Ивановне!
Занавес открылся, открылся экран, а маленькая трибуна стояла сбоку
– Здравствуйте, друзья! Конечно, мы начнем с моды …
Женя, слушая Тоню, даже забыла записывать …
А зал через пару минут затих, стараясь не пропустить ни одного слова …
Да, в ложе сидел Свиридов, да, в ложе сидел Мальчик, и вряд ли они мысленно не поддерживали Тоню … И они были не одни …
Но зал слушал, смотрел, бурно реагировал …
Аплодисментам не было конца. На экране еще оставались несколько модных силуэтов.
А из кулисы к Тоне шла скромно одетая женщина с повседневной прической и неуловимо знакомым лицом, а за ней шли две собаки.
Одна собака – знакомая, здоровенная, грозная и спокойная, и рядом с ней черная, изящно переступающая, чуть помахивающая хвостом.
И они отвлекли внимание от неизвестной женщины.
Тоня успела отключить микрофон, и ласковые слова Людмилы Путиной зал не слышал.
Но слышали собаки. И когда женщины наобнимались, к Тоне сперва подошел Сандал, потерся головой об ее ноги и протянул обе лапы присевшей на корточки Тоне, а затем встала на задние лапы черная собака и облизала Тоню.
И только потом рядом с Тоней очутился Свиридов с громадным букетом, обнял, расцеловал Тоню, и только после всего этого рядом с Тоней появился Виктор Скворцов и поцеловал ее в щеку …
А в нижнем фойе Дома культуры, где иногда устраивали неформальные выставки, на стене прибавилась еще одна афиша – Тонин портрет с надписью «Реклама и мода» …
УБИРАТЬ ЗА СОБАКАМИ
Собаки появились в городе с первыми жителями, это были домашние собаки разных пород и разных характеров, но они мгновенно признали главенство Свиридова.
Хозяева собак поначалу удивлялись, что собаки слушаются Свиридова беспрекословно и сразу усваивают те правила поведения, которые установил Свиридов.
Поэтому собаки никогда не приближались к маленьким детям, гуляли в небольшой рощице за первым жилым корпусом, и стали намного дисциплинированней.
А уж когда в городе появился этот громадный, страшный и непонятный пес Сандал, то все без исключения собаки признали в нем вожака, которого нужно слушаться.
И они слушались Сандала, и когда Сандал появлялся в городе, и со стороны казалось, что собаки собираются вместе
