по ободку кружки пальцем, - зачем?
- Хочешь услышать что-то конкретное? – увиливаю, как могу.
Ощущаю себя загнанным оленем, который мечется по трассе, не зная, в какие кусты прыгнуть, чтобы спрятаться от прицела.
- Никто из класса не стремится со мной дружить. Они даже не разговаривают и не смотрят в мою сторону. Максим открыто смеется надо мной, делает из меня… - Майорова осекается, и ее щеки вновь алеют, что выглядит очень мило. – Соня играла хорошо, хотя я поверила, что она со мной хочет подружиться. А ты?
- Что я? – хмурюсь, пытаясь уловить ее посыл, и он мне отнюдь не нравится.
- Зачем ты мне помогаешь? – сканирует взглядом, а я скриплю зубами.
У каждого поступка есть мотив. Отец с самого детства научил причинно-следственным связям. Когда ты прыгаешь с тарзанки, тебе хочется адреналина. Одна причина. Может, ты слегка поехал крышей, вторая. Возможно, кому-то проспорил. Третья. И так до посинения, пока не найдешь верный вариант.
- Потому что сама себе ты вряд ли поможешь, - продолжаю хмуриться и поднимаюсь, - пойдем, пока не опоздали.
Плевать, что урок уже начался, а Майорова так и не прикоснулась к какао. Она поднимается следом и подходит ближе, когда я расплачиваюсь за заказ.
- Руслан, - говорит еле слышно, а я напряженно убираю руки в карманы брюк, - спасибо.
Она в очередной раз бьет мне под дых объятиями. Стопорюсь. Все системы слетают с прежних установок, как вчера. Майорова отстраняется и идет к выходу, пока я продолжаю слушать работу свое сердца.
Что за чудо-олень…
Кривлюсь и иду следом за ней. Вместе переступаем порог школы и ждем следующего урока. В классе гробовая тишина при виде нас. От Резникова буквально сквозит ненавистью, на которую мне плевать. Сажусь рядом с Евой без слов и каких-либо других пояснений.
Зачем?
Бросаю взгляд на Майорову и хмурюсь. Сердечная мышца сжимается, тормозя на мгновение все процессы.
Отворачиваюсь.
Если бы я сам знал ответ на этот вопрос, то не чувствовал бы себя идиотом.
Глава 27
Евангелина
Сама себе ты вряд ли поможешь.
Почему-то слова Руслана застревают в моем несчастном мозгу, и я никакими усилиями не могу избавиться от них. Они, словно на повторе, взрывают черепную коробку, заставляя меня нервно вертеть ручку пальцами. Присутствие Власова рядом на непростительно близком расстоянии ухудшает мое состояние. Как я должна понимать его слова? Что он ими хотел выразить?
Помогает из-за жалости, так я понимаю. Иначе, как еще интерпретировать его ответ?
Я настолько рассеяна, что зарабатываю трояк по алгебре, хотя прекрасно знаю решение, но усердно пропускаю речи учителя. Ухудшает положение шушуканье Кристины с девчонками. Про Резникова вообще молчу. Он на меня ТАК смотрит, что хочется самовольно пойти, привязать себя к столбу и поджечь его. Как Макс сдерживается, даже представить не могу. Наверное, причина в Руслане, который на протяжении дня находится, если не рядом, то где-то неподалеку, не оставляя меня без присмотра.
И мне бы радоваться, но я начинаю злиться.
Да, я слабая и не даю отпор, потому что считаю самоубийством идти против толпы, но это не значит, что меня, как собаку, нужно водить на поводке. Возможно, я бы относилась к его вниманию иначе, если бы не эти чертовы слова.
Сама себе ты вряд ли поможешь.
Я злюсь еще сильнее, когда вижу, что многие одноклассники разговаривают с ним так, словно ничего не было. Та же Кристина Романова. Она активно следует за ним и бросает взгляды на Максима, не закрывая рот ни на минуту. Власов хмурится и редко улыбается. В основном парням. Меня это ни капли не задевает. Хотя хочется, чтобы хоть раз в беседе со мной, Руслан искренне улыбнулся. Но нет. На меня он смотрит задумчиво и сводит брови на переносице, словно думает о том, как избавиться от ненужной обузы.
Перед уроком физкультуры, от которой у меня временное освобождение, ко мне подходит Соня. Я ни капли не удивлена тому, что одноклассница дожидается момента, когда раздевалка опустеет. На мне спортивный костюм, который я поправляю с особым усердием, чтобы не заводить с ней разговор. Не вижу в нем никакого смысла. Да, будь на моем месте Кристина, то разборки были бы в самом разгаре. Но я не она, поэтому молча стряхиваю пылинку с олимпийки и направляюсь к выходу, около которого встает Соня.
- Евангелин, - виновато смотрит на меня и выжимает из себя слова, краснея и сминая футболку пальцами, - прости, что так вышло, но я не могла по-другому.
Она поправляет очки. Создается впечатление, что Соня не знает, куда деть свои руки. Я молчу. Не знаю, чего жду от нее, но и уходить не спешу.
- Макс… Он… Он просто заставил меня…
- Неужели? – все-таки вылетает изо рта вместе с кривой улыбкой. – Нож к горлу приставил?
- Нет, - Соня мотает головой, и ее щеки вспыхивают, - я не могу сказать, что именно он сделал. У меня не было выбора. Все ведь обошлось, да?
- Не делай вид, что тебе жаль. Я могу простить, но для начала сама себя прости.
Прохожу мимо и иду в спорт зал под оглушительную работу сердца. Только сейчас ощущаю, как сильно припекает щеки. Хочется плакать. Моргаю, чтобы прогнать навернувшиеся слезы. Никто не должен видеть моей слабости. Оказавшись в зале, сажусь на скамейку и смотрю, как разминается Руслан. Подтягивается на турнике около шведской стенки и выглядит агрессивно. Откровенно пялюсь на него и вспыхиваю, когда мой взгляд ловит Максим, стоящий недалеко от Власова. Он прищуривается, а у меня кровь в жилах холодеет. Резников хоть и красивый, но пугает меня до чертиков, находясь на приличном расстоянии. После его выходки с гонками и тем коктейлем, который подсунула мне Соня, я не знала, чего еще можно ждать от одноклассника. Казалось бы, мусорный бак – это предел издевательства, но нет. Максим решил добить меня гонками.
Я не прерываю зрительного контакта с Резниковым, который злорадно ухмыляется и медленно шагает в сторону Руслана. Моё сердце делает быстрый кувырок, а пальцы вжимаются в скамейку от накатившего волнения. Власов подтягивается еще пару раз и спрыгивает с турника. Максим как раз проходит мимо и делает вид, что случайно сталкивается с Русланом. Начало конфликта положено…
Я резко поднимаюсь, но ноги не идут вперед. Как на зло, физрук вышел из зала, и некому
