Девушка шла вдоль берега, не замечая Кирьянова, – судяпо всему, она пришла сюда не впервые. В кино в таких случаях непременно звучитнежная лирическая музыка, и это, ей-же-ей, абсолютно правильно.
Потом ему пришло в голову, что ситуация приобретаетнеловкость, и чем дальше, тем больше – исключительно для него. Незнакомкаспокойно шла вдоль берега, беззаботно гуляла, а вот Кирьянов не представлял,как ему дать знать о своем присутствии. И стоять истуканом было глупо, и рта неоткроешь. До нее далеко, пришлось бы кричать. А что он мог ей крикнуть: «Эй!»Или – «Не подскажете, когда ближайший автобус на Нижние Васюки?»
Лучше всего предоставить события их естественному течению –торчать на прежнем месте и в прежней позиции, ерзая от неловкости, пока девушкане достигнет поселка – потому что идти куда-то еще она на этой планете неможет. Она либо привидение, либо служит на «точке», выбор вариантов невелик, ихвсего два. Первое предположение следует бесповоротно исключить, оставаясьтвердым материалистом. Что до второго – при всем здешнем малолюдстве Кирьяноввсе еще не знаком был с большинством из двух десятков тех, кто работал накухне, обеспечивал связь и, если можно так сказать, транспорт – сиречьустройство мгновенной переброски через космические бездны. Существовала некаядистанция, как в любой сложившейся системе, тем более обмундированной. Какмежду летчиками и технарями.
Все разрешилось помимо его усилий – девушка, слегка повернувголову, внезапно заметила его. И без тени испуга, без малейшего удивления илинеудовольствия помахала ему, непринужденно и просто, словно они были знакомыдавным-давно. И остановилась в выжидательной позе, заложив правую руку заспину, обхватив тонкими пальцами левый локоть. Теперь воспитанный мужчина игалантный офицер галактической пехоты просто обязан был подойти к даме, дабыпредставиться и познакомиться.
И он подошел, искренне надеясь, что не выглядит сконфуженнымвахлаком. Хотя сознавал, что именно таковым только что и стал.
Все обстояло гораздо хуже, чем ему поначалу представилось.
Она была не просто красивая – красивых много и, что характерно,Кирьянова всю жизнь отпугивали те из них, что выглядели утонченными,совершенными и, как следствие, холодными куклами. Она была совсем другая, соткрытым – но отнюдь не наивным, не простоватым! – личиком, искреннейулыбкой и веселыми синими глазами. Таких девушек удачнее всего называть славными.И в том-то вся беда, что именно такая славная девочка способна разбить сердцевдребезги быстрее и надежнее, чем роковая красавица типа«я-только-что-с-подиума». Ведь вполне может оказаться так, что ты ей, такойславной, ну совершенно не нужен, жила без тебя и дальше проживет, и ох какнесладко тогда придется…
Он подумал, что нужно отсюда побыстрее убираться,пробормотав наспех пару вежливых фраз о погоде – и остался на месте.
– Вы случайно не привидение? – спросила девушка снаигранным ужасом.
– Странно, – сказал Кирьянов. – Я о васпоначалу то же самое подумал.
– А давайте поставим эксперимент… – Она легонькопостучала двумя пальчиками по его плечу пониже погона, с тем женаигранно-веселым ужасом. – Нет, на бесплотного духа вроде не похожи,добротная казенная ткань и пресловутое крепкое мужское плечо…
– Вы в лучшем положении.
– То есть?
– Вы-то уже убедились, что я не бесплотный дух, а я…
– Вот и убедитесь, – сказала она то ли кокетливо,то ли насмешливо.
Она смотрела так простодушно и невинно, что это было не хужеизощренной насмешки – но не прикажете ли пасовать перед соплюшкой раза в двамоложе тебя, слишком хорошо знающей о своем очаровании? Решительно протянувруку, Кирьянов сомкнул пальцы вокруг ее тонкого запястья.
– Результат? – поинтересовалась она лукаво.
– Вот теперь и я, со своей стороны, уверен, что вы небесплотный дух, а создание вполне материальное, – сказал Кирьянов. –Не стоит даже добавлять, что очаровательное, вы это и без меня знаете богведает с каких пор… Вот и внесли ясность, а? Два материальных создания… Я васеще не видел в поселке…
– И немудрено. Вовсе я не из поселка.
– Шутите? – удивился он искренне.
– Отнюдь, сказала графиня. Во-он я откуда… – Онаповернулась и указала на дальний конец озера. – Видите, там, за беседкой,в распадке, стена проглядывает?
Кирьянов присмотрелся. И точно, в глубине распадка, застарой дощатой беседкой, хоть и неплохо сохранившейся, но принадлежавшей явно ктому времени, что и заброшенные дома, виднелась между тонкими желтыми стволамисветло-коричневая стена с двумя высокими окнами, гораздо более современнойпостройки.
– Странно, – сказал он. – Мне про этот домничего не рассказывали.
– Вы новенький, ага?
– Есть грех.
– Вы не смущайтесь, я все равно не из«стареньких», – сказала девушка, вмиг вернув прежнюю непринужденностьодной-единственной улыбкой. – Я, к сожалению, человек неискоренимоштатский. Мало того, я, как ни прискорбно признаться, имею к Структуре лишькосвенное отношение. Я, господин офицер, обыкновенная генеральская дочка.Ужасно, правда?
– Почему?
– Потому что жизнь далека от нормальной. Штабные хлыщиухлестывают невыносимо развязно, полагая себя чем-то вроде неотразимыхпреображенцев старого времени, а обычные офицеры в большинстве своем от генеральскойдочки на всякий случай шарахаются. А я – создание бойкое, в общем, не особеннобеспутное, но определенно непосредственное. И жажду простого человеческогообщения во всех его проявлениях. Особенно если уточнить, что в этом шикарномдоме отдыха человеческим общением и не пахнет.
– А, так это дом отдыха…
– Ну да, – сказала девушка. – Небольшой такойи вовсе не престижный, не то что «Фиолетовые пески» или «Туманность» – очень ужздесь скучная, ничем не примечательная планета. Там сейчас только я и какой-товетхий дедушка с тремя генеральскими кометами на погонах. По виду и общемусостоянию – современник братьев Монгольфье. Как ни столкнемся в столовой или наверанде, только и рассказывает, как он прокладывал трассу через гравиловушку укакой-то двойной звезды с непроизносимым названием – лет этак триста тому. Ну,не триста, конечно, а всего-то тридцать, я от отчаяния посмотрела вИнформаторин: это было совершенно рядовое предприятие в свое время, вродепостройки обыкновенного земного моста через какую-нибудь Лопушайку. Ну, я так иподозревала… Рехнуться можно! Я давно уже хотела зайти к вам в поселок, вгости, но неудобно как-то. Совершенно не представляю, как зайти ни с того ни ссего и сказать: «Здрасте, мне скучно, я живу по соседству…» Вы там, наверное,по уши в работе, про вас та-акое рассказывают… Те же штабисты. Между прочим, я– Тая.
– Константин, – сказал он, твердо решив обойтисьбез отчества, он все-таки не престарелый генерал с тремя кометами напогонах. – Обер-поручик Кирьянов.
