флакончиков на полках, предназначение большинства из которых я даже не представлял. Я долго стоял под тугими струями прохладной воды, вновь и вновь прокручивая в голове то, что произошло за последний час. Поначалу Ной долго убеждал меня в том, что идея сделать её госпожой по-своему интересна и принесёт особое удовольствие, но я никак не мог принять мысль, что смогу вынести контроль над собой.
Да я и не мог. Злился, бесился, рычал — и рык эхом отражался от стен душевой. Нет, невыносимо. Если что-то подобное произойдёт вновь, я поддаваться уже не буду.
С трудом вернувшись в шаткое равновесие, ещё более злой, чем был до этого, я вышел из душевой, вытирая мокрые волосы, и не сразу услышал странные звуки из туалета, расположенного по другую сторону этажа.
Что бы Стелла там ни приняла, оно явно начало действовать. Я прошёл через коридор и замер перед дверью уборной, прислушиваясь, но внутри было тихо. Осторожно постучал:
— Стелла, у тебя всё нормально?
— Издеваешься? — глухо раздался её голос.
— … Можно войти?
— Не советовала бы.
Дверь оказалась не заперта. Стелла сидела на полу возле унитаза, выражение лица — вымученное. Я присел на корточки рядом с ней и провёл ладонью по лбу:
— Температуры пока нет. Что приняла?
— Марианеллук с дворянчиком.
— Безобидные же травки, — нахмурился я. Она слабо улыбнулась и покачала головой:
— Это экстракт семян, очищенный и прокалённый.
Вот тут у меня глаза на лоб полезли.
— Ты с ума сошла?! Быстро в больницу, это же чистый яд!!!
И схватил её за руку, с силой дёрнул, чтобы она встала на ноги, да не рассчитал. Стелла вскрикнула от боли. От неожиданности я ослабил хватку, и она вырвалась, осуждающе глядя на меня исподлобья.
— Прости, не хотел сделать тебе больно, но промедление очень опасно, надо поспешить. С сетью потом разберёмся.
— Прекрати паниковать, — строго ответила она. — При больших дозах… ох…
Она не договорила. Склонилась над унитазом и продемонстрировала весь свой чудный внутренний мир — а заодно и то, что происходит при больших дозах семян дворянчика. Я сжал зубы и, присев рядом, осторожно собрал её волосы, чтобы они не испачкались.
Следующий час длился долго. Рвотные позывы случались каждые пять-семь минут, но скоро стали выражаться только в небольших количествах слизи. У Стеллы по щекам текли слёзы, быстро стала подниматься температура, и я снимал её, как умел, притупляя боль от желудочных спазмов.
— Сделай же что-нибудь, — простонала она после того, как очередной позыв не кончился ничем: верхние отделы прочистились, и от семян дворянчика наверняка уже не осталось и следа. — Ты же Лоран. Ты же врач по праву рождения…
— Стеллочка, милая. Такие вещи нельзя остановить, можно только ускорить их течение. Но если я ускорю твоё отравление, то не буду успевать снимать температуру и облегчать тошноту.
— Ты и так ничего не облегчаешь, — с ноткой обвинения выдохнула она.
Я сжал зубы. Мне и самому было её жалко чуть не до слёз, но тут одно из двух: сильные мучения с риском осложнения или медленно, но легче и безопаснее.
— Пойдём, — прошептал я, подхватывая её под ноги и спину, чтобы отнести в кровать. — Сейчас ляжешь и станет легче. Вот увидишь. Только придётся попить водички, у тебя сильное обезвоживание. Я добавлю в неё лимончик.
— Не хочу водички, — всхлипнула она мне в плечо. — Хочу, чтобы это закончилось.
— Знаю, моя госпожа. Знаю.
Я прижимал её к себе, как маленького ребёнка. Стелла вся горела, и нужно было снова снимать температуру, чтобы не становилось хуже. Хотя она объяснила мне, что в больших дозах ядовитые семена просто отторгаются организмом, вызывая сильную рвоту, её доза явно была выше, чем нужно. Аккуратно уложив её на постель в центральной комнате, я распахнул окно, впуская свежесть и прохладу, потом принёс два таза: один с водой, другой пустой — на всякий случай. Пустой поставил возле кровати, а воду — на прикроватную тумбу. Отыскав маленькое полотенчико, смочил его и, хорошенько отжав, стал проводить по открытым участкам кожи. Отравление было слишком сильным, чтобы эффективно снять температуру воздействием силы, поэтому пришлось прибегнуть к подручным средствам.
Стелла ещё долго тихо стонала. Лепетала что-то не особенно разборчивое, в промежутках делая по два-три глотка воды с лимоном, но в конце концов уснула, и я тихо покинул её комнату. Остановившись на пороге, закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, утомлённо выдохнул.
— Эл? — Ной поднимался по лестнице. — Ты что здесь делаешь?
— Уже ничего, — проговорил я, выпрямляясь. — Тебя где носило? Тут такое было…
— Да я… в гости к дяде Блейну ходил. Что случилось-то?
Я прижал к губам указательный палец и зашипел:
— Тихо! Она только уснула!
— Ты говоришь, как молодой папаша, — хохотнул Ной и кивнул в сторону своей двери: — Пойдём, расскажешь, что тут стряслось.
Конечно, я опустил тот момент, что Стелла пришла ко мне совсем не за тем, чтобы излечиться, и описал в основном ту часть, которая касалась паутины и семян дворянчика. Ной задумчиво поглаживал подбородок, и, когда я закончил, протянул:
— Выходит, одно из двух: этот эффект либо завязан на артефакт, либо кто-то специально накладывает проклятье на каждого из участников.
— Стелла была внутри совсем недолго и почти ни с кем не контактировала, — я покачал головой. — Вряд ли это проклятье. Скорее артефакт.
— Причём, внутрь проходят далеко не все. Возможно, артефакт, который пропускает участников внутрь, отбирает тех, на кого легче повлиять.
— Стелла не похожа на особенно восприимчивую человечку. Хотя её тут так полоскало, что… — я почесал затылок, а потом вспомнил: — Я всё же склоняюсь к артефакторной магии. Как минимум потому, что Стелла кое-что оттуда принесла.
Ной поднял на меня вопросительный взгляд, и я вывел в пространство тот слепок, который госпожа передала мне между вторым и третьим приступом.
— Это что? — нахмурился брат.
— Слепок артефакта, который был установлен на самом видном месте в зале. Сам артефакт выглядит как большая чаша или ваза, я толком не понял, а рассматривать слепок магического фона, сам понимаешь, было недосуг.
Ной увеличил слепок и подкрасил его в яркий оранжевый, и тот засиял множеством хаотичных огоньков в самом центре комнаты.
— Даже структуры не вижу, — проговорил он,
