Если он и правда решит…
Бред же? Бред.
Выдыхаю и тяну ручку на себя. Катя сегодня в основном молчит. А мне впервые хочется, чтобы она болтала.
Азарин появляется в классе последним. Я даже зажмуриваюсь. Так боюсь, что чего-нибудь выкинет. Но он просто садится рядом. Выдыхаю. Тихо-тихо.
Смотрю на свои руки.
Тим тем временем перебрасывается какими-то шуточками с Андреем. Их смех действует на нервы. Замечаю, как на нас поглядывает Катя. Сначала на меня, потом на брата. Мельком, я бы даже сказала, настороженно.
Ну да, вчера она застала меня в комнате в слезах.
Я понятия не имею, почему рыдала. Видимо, просто прорвались скопленные за эти недели эмоции. Я же даже после переезда не плакала. Грустила только, а вчера будто дала волю чувствам. Всем.
Взахлеб просто рыдала.
Катюха успокаивала, что-то бормотала, смешила, обзывала Азарина… Как только ни обзывала.
Под конец я хлюпала носом, но тоже смеялась.
Вот и сейчас она явно переживает. Не зря же прожигает Тима взглядом. А ему все нипочем. Он ловит ее укор и вообще никак не реагирует. Хотя нет, ухмыляется.
Как только алгебраичка заходит в класс, Токман отвлекается на домашнее задание.
Первым сегодня геометрия. Иду отвечать, перерисовываю на доску домашнюю задачку, а потом невзначай смотрю на Тима.
Сама не знаю, зачем это делаю, просто так долго ощущала на спине его взгляд, что не могла не повернуться. Аж мышцы свело.
Глаза в глаза. Сердце непривычно колет. Я краснею.
Математичка подбрасывает несколько вопросов. Стараюсь вникнуть в суть. Открываю рот. Запинаюсь и впервые в жизни забываю, о чем говорить. Учила же. Учила.
Прикрываю глаза. Секундой позже смотрю себе под ноги, осознавая, что в голове пусто. Вакуум. Я просто чистый лист. Хлопаю глазами как дура и ни черта не могу вспомнить.
– Я не помню, – бормочу совсем тихо.
Выглядит это позорно, особенно когда Зверева начинает переспрашивать. Причем будто с издевкой.
– Не помню, – кручу головой на ее дополнительный вопрос. Или вопрос в помощь… Понятия не имею.
Зверева вздыхает, несколько раз ударяет колпачком ручки по столу. Смотрит на меня строго, будто стыдит. А когда открывает рот, понимаю, что не будто…
– Думаю, ваше общение с Азариным не идет вам на пользу, – заключает, прежде чем отпустить меня за парту. – Тройка, Громова. Не знать ни одного определения. За что вам только пятерки ставили?
Воспринимаю ее вопрос как риторический и плетусь на свое место.
Остаток урока пялюсь в учебник. Я здесь меньше месяца, а уже успела получить целых две тройки. В жизни не получала, а тут…
Всхлипываю, крепче сжимаю стилус в пальцах.
Слышу сбоку шевеление. Тим касается моего запястья. Первым выстреливает желание отдернуть руку. Я почти так и делаю. Чувствую, как энергия от плеча пробирается к кончикам фаланг, но замираю.
Медленно поворачиваюсь. Снова сталкиваюсь с ним глазами и чувствую, что его захват стал чуть-чуть сильнее. Похоже на поддержку.
Сглатываю. Прячу взгляд, но руку не убираю.
Азарин легким жестом тянет мою ладонь под парту, а потом переплетает наши пальцы. Губы покалывает, а внутри разрастается какая-то невероятная сила. Она неподвластна разуму. Я чувствую, как наполняюсь ей до краев. Переполняет.
Бедное сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Оно так громко стучит. Удар за ударом. Мурашки собираются тонкой нитью. Рассыпаются по позвоночнику, доползая до шеи. Ежусь, но потом меня резко отпускает.
Дыхание выравнивается, и глаза больше не печет от подкатывающих слез.
Тим продолжает сжимать мою ладонь под партой. Выдыхаю и понимаю, что в какой-то момент в ответ вцепилась ему в руку мертвой хваткой.
После звонка Тимофей не уходит с Королевым. Остается и ждет меня. Это не ускользает от любопытствующих глаз одноклассников. Катька молча следует за Данисом, который что-то ей нашептывает. Провожаю ее взглядом и крепко прижимаю к груди планшет.
– Идем?
Голос Тима кажется таким громким, хоть в реальности не повысился ни на йоту.
– Да, – бормочу растерянно и, ускорившись, почти бегу в следующий класс.
Физик весь урок посвящает лекции.
Я его слушаю вполуха. Несколько раз ловлю себя на том, что посматриваю на Тима. Он довольно заинтересованно смотрит на доску, на которой меняются слайды.
Пальцы до сих пор покалывает от его прикосновений.
Какой-то дурной сон.
На большой перемене выскальзываю из класса самой первой, потому что звонит мама.
Оказывается, математичка уже успела ее осведомить о моей сегодняшней неудаче, причем все еще так приукрасила. Раздула, короче.
Но мама звонит не для того, чтобы поругать. Она встревожена, все ли со мной нормально. Честно говоря, не припомню, чтобы меня вообще когда-либо ругали за оценки.
– Все хорошо. Просто не выспалась. Бессонница какая-то, до утра проворочалась. А у доски будто память стерли, – бормочу с надрывом.
– Ты плачешь там, что ли? Не думай даже. Из-за тройки. Все исправишь. Ляг лучше поспи после уроков. Может, тебе к врачу сходить, проконсультироваться? Витамины попить? Или воздухом почаще дышать? Зимой так мало солнца, да и на улице мы реже бываем.
– Нормально. Не надо к врачу, – снова всхлипываю.
Мама вздыхает, пытается меня взбодрить, что-то рассказывает, но я ее не слушаю ровно до момента, пока слух не цепляется за имя Тима.
– Что?
– Алёна говорит, что эта преподавательница тоже постоянно придирается к Тимоше, – повторяет мама. – Так что не расстраивайся сильно.
– Я и не расстраиваюсь.
– Может, на выходных куда-нибудь съездим? По магазинам, в ресторан или на балет. Я куплю билеты. Ты же любишь.
– Давай, – улыбаюсь и, попрощавшись, кладу трубку.
А когда поворачиваю голову, хочу застрелиться. Азарин все это время стоял практически рядом. Я его даже не заметила. Подкрался, как ниндзя, тихо-тихо.
– На обед идешь?
Подходит ближе.
Качаю головой, еда в меня сейчас точно не полезет.
Позади, на соседнем подоконнике, шумно располагается Янка и начинает активно припудривать лицо.
Азарин ловит ее боковым зрением. Хмурится и, не поворачивая головы, «просит»:
– Скройся.
Звучит его голос иначе, чем обычно. С холодом, я бы даже сказала, злостью.
– Это ты мне?
Яна размыкает губы и активно хлопает наращенными ресницами. Ладно, идеально наращенными. Смотрится очень эстетично, а не как у дешевой куклы Барби.
