на соседку. – Мы же договорились?
– Я… – у девчонки был такой потерянный и напуганный вид, что я уже в сотый раз проклял своё безрассудство. – Я же за тебя волновалась, Макар! Побоялась, что с тобой случится что-то плохое! Тем более что товарищ капитан сам виноват. Это он Маркизу выпустил. Пусть теперь помогает!
Слова девушки приятно прошлись по моему сердцу, но мне надо было срочно попасть в дом.
– Я сейчас приду! – бросил я ей, открывая входную дверь.
– Ой, нет! – воскликнула Женечка и вцепилась в моё плечо. – Не оставляй меня одну! Мне так страшно!
Мне что разорваться? Ей вот в дом вообще нельзя заходить. Хоть застрелите меня, не пущу!
Я подобрал с пола ключи и повернулся к девушке. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что у меня сердце сжалось. Ладно, запущу её на веранду! Не дальше!
– Пойдём, Женя, – приобняв её за плечи, я завёл её внутрь дома. – Здесь жди! У меня не прибрано! Я быстро!
Женечка вздохнула, но послушно осталась стоять там, где я ей велел. Вот и славно!
Дома я подзадержался. Пришлось проверить каждый угол, каждый шкаф, но ни Маркизы, ни Прапора я не обнаружил. Я их и звал, и шуршал пакетом с кормом – без толку! Только смятая постель, которую они за собой не прибрали, напоминала о том, что эта сладкая, мохнатая парочка здесь была.
Вот же гадство!
С одной стороны, хорошо, что кошки свалили от меня подальше, а с другой стороны, я теперь не за свою жопу переживал, а за Маркизину!
Если она с Прапором, ей нечего бояться, а если нет? Она же домашняя неженка, совершенно не приспособленная к уличным опасностям. Почему я утром не отдал Жене кошку, придурок?
Прежде чем садиться в засаду на самого себя, террористу Макару Казанцеву нужно было управиться с хозяйством и перекусить хотя бы. Он с работы вообще-то и с обеда не жрамши!
Тяжела и неказиста жизнь простого террориста!
– У тебя есть что-нибудь поесть? – спросил я Женечку, которая вся от радости задёргалась, увидев, что я вернулся.
– Да. Салат из помидоров и огурцов, – радостно сообщила она.
– Ясно, – расстроился я.
Что мне её салат? Пирожков хочу с мясом! Или котлеток с пюрешкой!
Мы вышли обратно на улицу, и я пошёл в сарай. Женечка побежала следом, видать и правда боится одна оставаться. Она ничего не говорила, просто ходила за мной хвостиком по территории, наблюдая за тем, что я делаю.
– Это правда, что Маркиза полмиллиона стоит? – не зная, о чём с ней поговорить, спросил я.
– Да, – подтвердила Женечка. – Но ты же понимаешь, что она дорога мне не поэтому? Я люблю её, как ребёнка! Мне без разницы, сколько она стоит.
Не понимал я этого, но в то же время понимал. Нету у Жени настоящих детишек, вот она с кошкой и нянькается. Мне не жалко, пусть возится, только интересно, почему у неё детей нет? Вроде замужем была же?
Мне о многом хотелось расспросить девушку, но место и время были не совсем удачными.
– На, вот, курам дай! – протянул я соседке ведёрко с зерном.
Пусть делом займётся, раз тут бегает. Сама отвлечётся и меня перестанет нервировать. Женя с готовностью подхватила ведёрко и пошла в курятник. Закончив с живностью, мы переместились в огород. Без моих подсказок и просьб Женя принесла со своего участка лейку и помогла мне с поливом.
Это было так странно делать что-то с ней вместе. Я поймал себя на мысли, что мне это нравится. Вот так бы она хозяйничала, а я бы на неё смотрел…
Не в том смысле, что я бы наблюдал, а она бы въёбывала, нет. Я не мог не любоваться ею. Как я сразу не разглядел, что она красавица? Темно на дороге было, наверное?
– Спасибо за помощь! – поблагодарил я девушку, когда мы закончили.
Она смутилась немного и улыбнулась мне. Милая такая…
Зарычал Полкан, а потом раздался голос Мальцева:
– Евгения Михайловна, несите выкуп!
Пора!
Женя ушла к себе за молоком, а я к себе за ужином. Проверив ещё раз на всякий случай хату и, убедившись, что дома никого, кроме меня, я нарезал шматок сала и булку хлеба. Это чтобы в засаде порожняком не сидеть. Так охота было ещё бутылку беленькой из морозилки прихватить, но тогда наша спец операция рискует перейти в серьёзную пьянку.
На часах было уже половина двенадцатого, когда мы засели с Мальцевым в палисаднике бабы Фроси между георгинами и гладиолусами, на белёных покрышках, что у неё вместо клумб. Женечке было велено сидеть дома с погашенным светом. Она поставила банку с молоком прямо на асфальт за воротами, чтобы её было хорошо видно. Только слепошарый её бы не заметил, хотя на улице уже сильно стемнело.
Я волновался только о том, чтобы молоко не скисло в тепле, пока мы с Мальцевым в цветнике жопы отсиживаем.
– Будешь? – шёпотом предложил я Пете сельский снек.
– Я вообще ужинал.... Ну, давай, за компанию! – прошептал мне участковый, и теперь мы в две хари наёбывали сало с хлебушком.
Мальцев бдел, я хомячил, время шло…
Прошло двадцать минут. Сало закончилось, прилетели комары.
Такая тишина стояла, ни ветерка, ни собачьего лая, только нудный писк голодных кровососов. Пахло нагретой за день землёй, примятой нами травой и цветочками. Хорошо так. Даже без водки. Но чего-то не хватает…
Картину портил Мальцев. С каждой минутой, остававшейся до часа Х, он становился всё нервней и возбуждённей, дёргая и меня. Понятное дело, он преступника ждёт, а я, когда время выйдет, чтоб домой пойти.
Вдруг рядом с калиткой послышался шорох, заставив нас с Мальцевым напрячься! А он ещё и за кобуру ухватился, ко всему прочему!
К нам в палисадник ввалилась Женечка.
– Ты чё пришла? – шёпотом заругался я на неё. Нам и вдвоём тут места мало, а тут она ещё! Мы так все цветы бабуле перетопчем!
– Я не могу дома… Я волнуюсь! – прошептала Женечка, устраиваясь рядом со мной.
Её и правда всю трясло, как будто бы она замёрзла дико. Одета она была достаточно тепло. Значит, нервы? Я всё равно стащил с себя рабочую ветровку и накинул девушке на плечи. Теперь она была похожа на нахохлившегося воробышка, сидя на корточках. Девчонка была такой маленькой, что, казалось, её можно было всю завернуть в мою ветровку.
– Иди сюда! – тихо позвал я Женечку и притянул её к себе.
Я усадил её себе на колено, и немного приобнял. Она судорожно вздохнула,
