«Магический кубик», очень интересная игрушка. Как доложили, уже во многих магазинах продаётся. Значит, это наш автор его изобрёл? Что же, завтра же уточню всё на Кировском заводе. Получается, что в Союзе Композиторов, товарищ Петров, нет никаких претензий к музыке парня, и она очень популярна на Западе, но и на Центральном телевидении, и на Всесоюзном радио почему-то её вообще не передают. Только на нашем Ленинградском радио и можно услышать. Знаете, у нас в отделе уже очень много писем советских людей набралось насчёт этого. Получается, почему-то зажимают нашего ленинградского автора. Что же, товарищ Петров, придётся разобраться. И странно — имеется хороший композитор, а ваш Союз с ним никакой связи не поддерживает?
— Исправимся, товарищ Круглова. Обязательно встретимся с товарищем Репниным и обсудим его творчество. Тем более, новый автор. И поможем, и подскажем, и на верный путь направим!
— Направляйте, товарищ Петров! Вместо того, чтобы опекать молодые таланты, ваш Союз почему-то занял странную позицию стороннего наблюдателя. Этот автор должен находиться под нашим вниманием, а не плыть свободно по течению!
Глава 13
Нежданности…
Вот четверг у меня выдался сложным. Оказалось, что на наш завод заехали товарищи из обкома КПСС, и группа важных лиц во главе со строгой женщиной прошлась по участку, где собирались стиральные машины. Точнее, первую мы уже собрали, и запустили в работу, и как раз проводили пробную стирку небольшой партии спецовок работников. Хотя, я тоже находился в рабочей одежде и ничем не отличался от других. Важные лица даже дождались конца стирки и проверили выстиранную одежду. Вроде, ничего получилось? Вмешиваться в нашу работу они не стали, но я уловил изучающий взгляд важной женщины. Похоже, теперь мной заинтересовался и обком КПСС? Тут и Пётр, сопровождавший их, позвал меня к себе:
— Вот, товарищ Круглова, позвольте представить, изобретатель машины, инженер-технолог отдела главного металлурга Вячеслав Репнин. Как Вы убедились, машина уже готова, и после проведения нужных испытаний будет запущена в производство в начале апреля. Согласно данным заводской технической библиотеки, она находится на уровне самых лучших зарубежных образцов. Мы надеемся, что наша машина понравится нашим советским покупателям.
Мне пришлось дать строгой женщине кучу пояснений, и они, вроде, её удовлетворили. Насчёт своих дальнейших планов я лишь сказал, что, помимо модернизации машины и перевода управления на электронику, хотел бы создать и другие бытовые устройства, совершеннее имеющихся. Чтобы жене легче было управляться по дому. И тут женщина убрала строгость и мило улыбнулась:
— Что же, похвальное желание, товарищ Репнин. Да, быт наших советских женщин и, вообще, семей, тоже надо улучшить. Дерзайте. А мы, со своей стороны, его всемерно поддержим.
Правда, далее она распространяться насчёт политики партии и правительства не стала. Похоже, что хотела, уже узнала, и группа двинулась в другие цеха. Зато Пётр поднял большой палец. Что же, мы и работу свою показали, и явно мои ответы товарищу Кругловой, как оказалось, секретарю идеологического отдела обкома партии, понравились. Да, важная шишка. Пока мне с деятелями такого уровня общаться не приходилось.
Ну а Пётр был ожидаемо доволен. Уж далее нас могли ждать и «царские милости»! И работники, принимавшие участие в создании стиральной машины, тоже были рады. Она безусловно получилась мирового уровня. Если ещё перевести на электронику и изготовить новый мотор, и переработать схему управления, то чудо будет!
В субботу наш ВИА дал второй концерт. Зал, как и ожидалось, был полон. Кстати, я заметил и маму Инги вместе с младшими дочками. Вот отца жены и её младшего брата не было. На удивление, среди публики сразу же удалось выделить и группу важных лиц из обкома партии, так и заводское начальство во главе с самим директором Улыбиным Василием Ивановичем. Я ещё ни с кем выше начальников цехов и отделов не встречался. Хотя, они меня и не интересовали. Из-за княжеского происхождения Вячеслава мечтать насчёт большой карьеры мне явно не приходилось. Не те времена! Он и сам не шифровался, так и я при поступлении на работу на завод всё честно написал. Всё-таки не еврей же многомудрый! В игольное ушко мне не пролезть. Одной бытовой техникой наверх тоже не пробиться. Начать заниматься зенитными ракетами пока и случай не представился, так и опасно было засыпаться. Так что, оставался тернистый путь музыки, но не композитор я, так и здесь легко можно было угодить в петлю антисоветчика.
Пусть мы с Ингой в другие дни не смогли принять полноценное участие в репетициях, но за пятницу и субботу всё наверстали. Музыканты уже играли сильно слаженнее. Женя постарался и смог приобрести некоторые новые инструменты и аппаратуру. А ещё мы приоделись и в новую форму одежду. Хотя, пока только примерили лёгкие сине-голубые накидки, наподобие мушкетёрских из фильма про Д’Артаньяна, хотя, ещё не снятого, с названием ВИА. Конечно, моя идея. Но уже сразу приобрели красивый и бравый вид.
Номера и исполнители у нас остались практически те же, но я опять предложил внести пару изменений. Мы с Савелием и Володей Быковым, при поддержке части музыкантов, решили после «Eleana» сыграть ещё и «Мелодию сердца» и, вроде, у нас что-то получилось. А ещё я подумал, что неплохо бы порадовать жену, так и отметиться новой трогательной песней, честно говоря, уже давно записанной. И опять после «Woman in love» Инги мы вместе с ней, как любящая пара, нежно исполнили «Навсегда»:
— Где мы жили? Как мы жили?
Улыбаясь и печалясь?
Мы сегодня позабыли,
Потому что повстречались
Навсегда! Навсегда, навсегда…
И ведь точно подгадал! Нам тепло рукоплескали и начальники. Из-за их присутствия зал был сдержаннее, чем в первый раз, но свои овации ансамбль получил. И больше всех они опять достались Инге. На «бис» выходить мы не думали, но «Навсегда» и «Мамины глаза», спетые Женей, уже в конце концерта, нам повторить пришлось. Но авподисменты продолжились, и тут я решил, раз есть возможность блеснуть ещё раз, и, хоть и не в тему, сам один исполнил под гитару «Мою гитару», ну да, Сергея Беликова:
— Порой приходят такие дни, такие дни,
Что я не знаю, когда же кончатся они?
Дождь мелкий льётся, и снова я смотрю в окно,
Где мир бесцветный, как чёрно-белое кино.
Когда день пасмурный, мне хочется весны,
Гитару тихо я снимаю со стены,
Чтоб тучи хмурые растаяли как дым,
И мир мой стал просторным и цветным!
Да, я выложился полностью! И с трудом выдохнул последние строки, оттого они получились ещё трогательнее:
—…И прижимаюсь к ней щекою и молчу,
И верю я, всё будет так, как я хочу…
Зал ненадолго замер. Было как-то необычно. Мы весь концерт пели про любовь и под конец вспомнили мамины глаза, и тут опять про войну! Но всё-таки нежданно то тут, то там тихо начались редкие хлопки, и скоро весь зал взорвался бешеными аплодисментами. Хлопало и само начальство. Они тоже явно не ожидали такого конца. Хотя, и все мои товарищи тоже. И Инга, отлучившаяся к детям, но вернувшаяся за сцену, смотрела на меня удивлёнными глазами. А я только смущённо поклонился залу и убежал. Хоть аплодисменты и продолжались, но возвращаться на сцену не стал. Честно говоря, уже сил просто не осталось. Как сел на подставленный стульчик, так и сидел. Хотя, Женя дождался, когда зал успокоится, поблагодарил благодарную публику и спокойно объявил об окончании концерта. Так что, всё хорошо кончилось, и мы достойно показали себя.
— Да, Слава, удивил! Никто не ожидал. — сказал, вернувшись за сцену, наш руководитель. — Думал, что опять про любовь. Но, знаешь, так даже намного лучше получилось. И начальству понравилось. И почему ты скрыл, что у тебя и это песня в запасе имелась? Можно было спеть её и всем ансамблем!
Пришлось оправдываться, что как бы не в тему, но, мол, других в запасе пока не имелось. Из-за начальства мы с Ингой так сразу сбежать всё-таки не решились, но оно так и не подумало удостоить взволнованный ансамбль своим вниманием. Хотя, и к лучшему! Не люблю снисходительно-барское внимание начальства!
Зато
