друга.
— Предупрежу тебя, человек, — покрылась Лизия красным огнём самой преисподней, — Если ты покажешь глазами… мимикой лица… или рискнёшь сказать… я разорву твоё тело на сотни частей, и выставлю их на обозрев людям «Среднего Мира», откуда ты и явился. И они все будут говорить… «смотрите, это человек, который посмел оскорбить дочь Лизии.»
Артём, на угрозы, рассмеялся во весь голос:
— Так никто не скажет. Тебя в нашем мире никто не знает. Максимум скажут: «Смотрите, это Артёмка… закончил он худо!».
— Ты уловил мысль? — пропустила Лизия мимо ушей сатиру Артёма.
— Да — Да… — сел Охотник на одно колено перед девочкой, — Проблема в её глазах?… И это… я буду задавать вопросы, и они не нацелены обидеть… не кокни меня по случайности, ладно? — Лизия промолчала, поэтому Артём обратился к Гияне, — Маленькая принцесса, можно я подниму вашу вуаль?
Девочка слегка кивнула, и сжала кулаки. Ребёнок уж сильно переживает. Что же там с её глазами?
Артём ухватился пальцами за кончики чёрной ткани, и медленно поднял вуаль, перекинув её на затылок Гияны. И как он это сделал, его лицо застыло, и тут же побледнело. Нижняя челюсть задрожал, а из глаз, непроизвольно, покатились слёзы…
Глаза Гианы, полностью чёрные… в ней нет золотых огоньков, как в глазах всех Исчадий. Её глаза… они такие же, как были у Артёма в его мире… глаза, за которые его все ненавидели и призирали, а собственная семья пыталась сгноить в логовах монстров.
Лизия напряглась, но она не атаковала… она не могла понять, что твориться на лице Артёма. Ему мерзко? Он зол? Растерян? Почему из его глаз текут слёзы?
— Я… — опустила девочка лицо вниз, — У меня нет… нет Света Миров… тот свет, что есть у всех из Иной расы… подарок Мироздания… отпечаток его силы…
Лизия сжала кулаки, и продолжила за дочь, видя, как той тяжело говорить:
— Такие дети, рождаются очень редко… и всех их, съедают другие Исчадья. Есть легенда, что свет, который должен отражаться в глазах Иной расы, не проявляется по одной простой причине… он перешёл в сердце. И тот, кто съест столь желанный плод, усилит свои возможности в несколько раз. Такие дети, гонимы собственной расой… вся их жизнь — это ужас и страх быть съеденным собственным племенем. У них нет силы… они рождаются, как обычные люди…
Теперь до Артёма наконец — то дошло, как воскрес Вильдриф… вот почему у Артёма всегда были чёрные глаза. Вильдриф, после изгнания, утерял свой свет. Когда он воскрес, его глаза были чёрные. Но не так давно, когда Артём вмести с Дриу встретил Вильдрифа в «Замке Чудес», внутри его тёмных глаз зажглись белые огоньки… он восстановил свой «Свет Миров», и стал полноценным. Вот зачем он убил красного Лика Рамна… этот «Свет Миров» был его единственной способом вернуть своё тело и зажечь в себе угасшую силу Первородного.
— Поэтому… — продолжила девочка, сжав кулачки с новой силой, — меня… меня все сторонятся… называют… называют уродом… мерзким отродьем… я проклята… черноглазый ребёнок… я позор своей расы Исчадий… и мне очень жаль, что я родилась… мне очень жаль, что моя мама страдает из — за меня… Идоп — Король Исчадий Скверны, был абсолютно прав… я только приношу маме одни проблемы…
Лизия вмиг поменялась в лице, и уже хотела обнять свою дочь… но её опередил Артём. Он очень крепко обнял девочку и прижал её к своей груди, словно это его родной ребёнок.
— Ни смей так думать о себе!!! — закричал Артём, а перед его глазами начали пробегать моменты его собственного ужаса, который он пережил из — за точно таких же глаз, — Не смей! Если продолжишь, то утеряешь себя, и вернуться будет очень сложно! Ты не проклятие! Ты не позор своего рода! — он ещё крепче сжал её в объятьях, — Ты должна быть сильной! Очень сильной! Так получилось, что ты родилась не такой, как все! Но не делай из этого — трагедией своей жизни, обрати это в силу! У тебя есть мама, которая… которая защитит тебя. Ты должна ей помочь. Если любишь её, ты должна бороться за свою жизнь!!! Ни смей себя жалеть!!!
Артёма пробрала жутка отдышка, словно он пробежал марафон. Он вновь окунулся в те страшные воспоминания… они снова одолели его разум, и показали надменное лицо Екатерины.
Он отпустил девочку и положил на её плечи ладони.
Гияна, раскрыв рот, сама начала проливать слёзы. Наверное, она впервые услышала подобные слова, которые прозвучали не из уст её матери, а совершенно от постороннего человека. Она начала дрожать, и прикусила нижнюю губу, что бы ни зарыдать. Артём понимал… всё понимал… когда он сам был маленьким, и истекал кровью в подземной темницы фамильного замка Ван-Хельсингов… он мечтал, что бы кто-нибудь дал ему надежду бороться… и тот, кто заставил Артёма бороться за свою жизнь, был Дракула, первородный Вампир из мира Артёма… монстр, оказался куда человечнее людей.
— Этот Идоп поплатиться за то, что посмел тебя оскорбить! — воссияло на лице Артёма настоящее безумие, — Клянусь, если тебе понадобиться моя помощь, я приду тебе на выручка… ты можешь на меня положиться! Плевать мне на Палача… теперь это личное! — из его глаз не прекращали идти слёзы, над которыми он был не властен, — Я никому не позволю тебя обидеть! Пока я жив, я убью любого, кто посмеет на тебя косо посмотреть или сказать тебе дурное слово!.. — Артём улыбнулся, — Давай дружить?… Можно, я буду твоим другом? Не посмотришь на то, что я человек?
Гияна начала рыдать на взрыв, как новорождённый ребёнок. Она больше не опускала своего лица, и просто обняла Артёма так крепко, словно это её самое сокровенное сокровище, которым она не намерена делиться. Охотник ответил тем же, и обнял девочку. Он не хотел отпускать Гияну, желая как можно больше придать этому ребёнку уверенности в себе… придать её жизни смысл.
Артём дрогнул, только сейчас заметив, что Лизия стоит возле него на коленях. Её лицо изменилось. Оно не казалось таким жутким, как мгновение назад…
Лизия медленно протянула руку к Артёму и сняла капюшон, устремив на его лицо свой мудрый взор.
— Сколько же в твоих глазах боли… — прошептала Королева, — Позволишь взглянуть на неё?
Исчадья обладали способностью читать людские сердца, и видеть все самые злые, и плохие воспоминания человека.
Артём кивнул, и Лизия положила ладонь на его щёку. И в туже секунду, в ушах Охотника застыл его собственный детский голос:
«Кто-нибудь… помогите… я так больше не могу…»
«Мама… мамочка… за что?…»
«Почему?… Почему всё это случилось именно со мной⁈…»
«Что я сделал не так?!!!»
«Я хочу умереть… хочу умереть… кто — нибудь… убейте меня…»
Следом возникли голоса
