— Пипец, — со стоном опустилась на край кровати и уткнулась лицом в ладони, — просто пипец.
Однако погрустить не удалось. Резкий стук в дверь заставил испуганно подпрыгнуть на месте и зло выругаться. Ершову неймется? Приперся чтобы окончательно меня довести?
Кипя от негодования, я бросилась к двери, распахнула ее, намереваясь высказать нахалу все, что о нем думаю, но слова застряли в горле, когда обнаружила на пороге Дениса. Он стоял, уперевшись руками в косяк и смотрел на меня сверху вниз. Оценивающим, наглым взглядом скользил по губам, потом спустился ниже, задержался на вырезе блузки, еще ниже.
— Пригласишь зайти, — он перевел взгляд на комнату позади меня, — давно хотел побывать в твоем уютно гнездышке.
Он шагнул, намереваясь войти внутрь, но я уперлась руками ему в грудь и оттолкнула:
— Перебьешься, — вышла в коридор и демонстративно закрыла за собой дверь, — чего надо?
— Соскучился, — он протянул руку и попытался заправить прядь волос мне за ухо. Я отшатнулась и перехватила его лапу.
— Не трогай меня.
— О, парни, смотрите-ка, тут любовь-морковь, — к нам поднимались Рыжий и Андрей, — неужели Янка решила выбросить белый флаг и подарить тебе ночь любви. Ну или хотя бы пару минут…
— Отвали! — огрызнулся Ден. С появлением дружков его настроение резко испортилось. Он весь подобрался, нахмурился, впился в меня лютым взглядом. Ему не нравилось, что из-за меня они над ним потешались.
— Чувак, расслабься. Это все от воздержания, — загоготали они.
— Я сказал, отвалили на хрен! — он схватил меня под руку и попытался затолкать в комнату, но я уперлась.
— Меньшов, лапы убери.
— Да-да, береги лапы, Ден, они тебе еще пригодятся скучными одинокими ночами, — Рыжий порой не соображал, где надо заткнуться.
Денис в ярости отшвырнул его к стене, а потом повернулся ко мне:
— Как же ты меня задолбала! Недотрога хренова! Лучше бы Катьку вон выбрал!
— Вперед и с песней. Катьку, Ирку, Ленку, Светку. Да вон, хоть Рыжего. Мне все равно, — я махнула рукой, обозначая направление, в котором он может двигаться. У Дениса нервно дернулась щека:
— Какая же ты…Я ж тебя…
— Только не надо мне вещать, про великую любовь и прочую ерунду. Я прекрасно понимаю, что тебе просто хочется поставить галочку и потом хвастаться очередной победой перед дружками. Так вот. Сейчас при всех тебе говорю. Этого не будет. Ты меня не интересуешь. Все. Точка. И больше никаких продолжений.
Сказала и почувствовала такое облегчение, что словами не передать. Давно надо было отправить его в отставку, а не терпеть и не выжидать, что появятся чувства. Не появятся.
— Я не понял, ты меня сейчас послала что ли? — завелся Денис.
— Браво. Пять баллов за догадливость, — я похлопала в ладоши.
— Мля, какого хрена тебя не устраивает? Я вообще не понимаю! — больно схватил меня за руку, дернул к себе, — что тебе не так? Почему нос воротишь?
Мне кое-как удалось вырваться.
— Да потому что ты никакой! Понял? — у меня не было желания миндальничать и беречь его «чувства». Все мое хорошее воспитание рассыпалось под влиянием сегодняшних событий, — красивый фасад, а за ним ни хрена нет.
— О-о-о, вот это она тебя уделала! — протянул неугомонный Рыжий.
— Заткнись, — мы рявкнули одновременно с Денисом.
— Да вы задолбали меня затыкать! — взвился он.
Скандал грозил выйти на новый уровень.
— Эй! — раздался резкий свист, от которого мы все вздрогнули. К нам поднимался Макс, — Я что сказал? На второй этаж не соваться!
— Мне надо было Яну увидеть! — огрызнулся Ден.
— Свалили. Все. Вниз! — отчеканил Ершов, и что-то в его голосе заставило парней послушаться, — Еще раз нарушите мои правила — вылетите на хер! Понятно?
— Все, Макс, не бесись, — Андрей примирительно поднял руки, — мы поняли, не тупые. Сваливаем.
Ершов дождался, когда они все спустятся вниз и только тогда пошел следом, на ходу бросил сердитое:
— Иди к себе и не высовывайся!
— Скотина, — прошипела ему вслед, заскочила в свою комнату и захлопнула дверь.
* * *
Меня трясло. От злости, обиды и беспомощности. Я понятия не имела, как тот прекрасный волнительный вечер, который я придумала себе в голове, превратился вот в такое безобразие. Полный дом посторонних, музыка гремит, внизу крики и взрывы хохота, а я прячусь в своей комнате и ничего не могу с этим поделать. Никто не пошевелиться, даже если я спущусь и начну визжать, как потерпевшая. Они теперь слушают только Макса.
— Козел! — прорычала я, зарываясь руками в волосы, — какой же козел!
Меньшов не лучше. Он мне эти слова про пустоту еще припомнит, не простит, что перед дружками опустила. Я сказала правду и ни о чем не жалела, но было тревожно, поэтому на всякий случай заперла дверь.
Ладно, переживу. Вечеринка не может длиться вечно. Сейчас они наорутся, набесятся, устанут и разойдутся по домам. Надо только немного перетерпеть. Совсем чуть-чуть.
…Через два часа от постоянного гуденья басов у меня опять начала трещать голова. Время за полночь, но никто никуда не собирался уходить, наоборот веселье набирало обороты.
Я пыталась сконцентрироваться на учебнике, но ничего не получалось. Буквы прыгали, строчки расползались, прекращаясь в неразборчивую кашу.
— Проклятье! — уткнулась носом в книгу и зажмурилась, с трудом борясь со слезами, подкатывающими к горлу. Снова хотелось разреветься и снова из-за Максима. У меня по его вине в груди уже зияла дыра размером с кулак и было чертовски больно дышать.
Я отшвырнула учебник в сторону и легла на кровать, уткнувшись носом в подушку, потом ударила по ней кулаком, второй раз, третий. Не помогало. Тогда я схватила большие наушники, натянула их на голову и врубила любимую музыку. Бесполезно. Несмолкаемый внешний гул перекрывал все.
— Заткнитесь там! — прокричала во весь голос, но жалкий вопль потонул в общем шуме, — заткнитесь!
Словно в ответ на мои вопли музыка стала еще громче.
— Сволочи, — простонала и спрятала голову под подушку.
Терпение лопнуло через полчаса, когда внизу под всеобщий хохот, что-то разбилось.
Какого хрена, я тут прячусь, пока они громят мой дом?!
Окончательно озверев, я выскочила из комнаты и ринулась вниз, еще не представляя, как буду всех разгонять.
К моему ужасу, народу в доме стало еще больше. Пахло разгулом и дешевыми бабскими духами, а в гостиной творился полный бедлам: упаковки от чипсов, огрызки, разбитая ваза.
«Гости» не обращали на меня никакого внимания. Даже если я сейчас начну их выталкивать за дверь, никто не пошевелится. Им всем насрать и на меня, и на мое недовольство. От злости и беспомощности ладони сами сжимались в кулаки.