порядка 6-ти залпов, при этом два из них были в гору, тут у него было преимущество из-за тяжеловесности фур, что добавляло ему азарта. Я думаю, он был доволен своим результатом, хотя для нас было достаточно и одного раза, чтобы вновь поразиться его силе и преданности.
Так, наполненные эмоциями, мы добрались до «Асфальтного» пруда. Впервые в жизни мы столкнулись с таким клёвом! Пусть карасики были не больше нашей ладони, а порой и совсем крохи, зато они клевали так часто, что мы не успевали снимать их с крючка! Поначалу Шурик радовался каждой пойманной рыбке, но ему быстро наскучил данный процесс. Шурик перестал вилять хвостом, распрямил его и, отправившись в страну запахов, занялся изучением дикой природы.
Когда мы с Женей наловили достаточно большое количество карасиков, а наш первичный азарт приутих, то проснулось чувство голода, и мы собрались ехать домой. Нам пришлось прервать приключения Шурика, вызвав его всё тем же особым свистом. Он практически мгновенно выбежал к нам из небольшого леска, под который уже успел замаскироваться, надеть бусы из репья и фату из паутины, что опять немало нас порадовало.
Обратная дорога для Шурика была более спокойная. Он достаточно устал и уже не пытался обогнать фуру. Мы с Женей были наполнены счастьем от удачно сложившейся рыбалки, и чувство радости не покидало нас на протяжении всей дороги. Домой мы приехали около обеда. Я перекусил, слегка отдохнул. Наполненный эмоциями, я не удержался и побежал к телефону.
– Жень, ты поел, отдохнул?
– Ну, да…
– Поехали снова на асфальтный?
– Прямо сейчас?!
– Да!
– Поехали!
И через минут двадцать мы снова в том же составе направлялись на «Асфальтный» пруд.
Так мы катались почти каждый день на протяжении всего лета. Максимально за один день нам удавалось съездить три раза туда и обратно.
С этими поездками связано множество ярких моментов! Чего только не было…
Как-то мы отправились искать грибы в ближайший лесок, когда нам практически не удалось поймать рыбы, но, как назло, ни одного грибка найти не удалось. Даже Шурка не смог помочь, зато он помог найти в этот день поляну ландышей! Мы набрали по букету, связали их леской, и всё равно довольные, хоть нам не удалось ни рыбы поймать, ни найти грибов, отправились домой дарить мамам прекрасные букеты.
Однажды, когда мы собирались домой и позвали Шурика, он оказался на другой стороне пруда, а чтобы с неё вернуться, нужно было очень далеко оббегать. Шурик, не теряя времени, прыгнул в воду и расстояние около двадцати метров напрямую преодолел за несколько секунд, разрезая воду и кусты на своём пути, как матёрый бобр!
Но самой яркой поездкой, несомненно, была первая!
В следующем году мы вновь стали ездить на «Асфальтный» пруд. Но ездили уже не так часто. Постепенно поездки становились всё реже и реже. Лето ещё не закончилось, а поездки уже прекратились…
Как часто мы пытаемся пережить заново особо важные моменты нашей жизни?! Пытаемся сделать всё точно так же, как раньше, но ничего не выходит! Мы отказываемся принять то, что всё в нашей жизни подлежит изменению, подобно тому, как непоправимо изменяемся мы сами…
Следующим летом всё было не то! Хотелось всё повторить, но это лето было уже не вернуть. Это лето было лучшим, самым ярким и запоминающимся! Это было лучшее время, которое мы проводили вместе с Шуриком!
«Мир – изменение, жизнь – признание» Марк Аврелий Антонин.
Глава XXIII. Увоз в Ахманово
Время не переставало идти, я становился подростком, я менялся, менялись мои интересы. Шурик в моей жизни постепенно ушёл на задний план. Своё время я тратил уже не на него, а на разные гадости в «дурных» компаниях. Даже не хочется вспоминать, чем я занимался тогда… да, было и много хорошего, но в целом стыдно перед самим собой! И всё-таки это часть моей жизни, и она внесла свою роль в становление настоящего меня. Постепенно образумившись, благодаря волевым усилиям, я ушёл из «дурной» компании. Начал посещать разнообразные кружки, а летом 2005 года я заинтересовался баскетболом, и он сыграл решающую роль в дальнейшей жизни. Но жизнь Шурика по-прежнему оставалась для меня в тени.
К этому времени мой брат окончил техникум и, как казалось мне тогда, навсегда уехал работать в Вологодскую область, и полностью исчез из жизни Шурика.
Шурик по-прежнему хранил верность нам с братом. Скучал по Жене, не переставал ждать его возвращения, хоть и не знал, вернётся ли он. Шурик скучал по мне, хоть я и был рядом. Шурик постоянно приставал ко мне с просьбами поиграть, но я почти всегда «отталкивал» его от себя…
Мы для Шурика всегда оставались прежними, он не чувствовал к нам ничего кроме любви. Тогда как мы, по разным причинам, практически позабыли о его существовании.
Единственный человек, который продолжал хранить верность Шурику – это наш папа. Шурик давно стал для него сыном, и папа искренне любил его. Папа уделял ему время дома, по-прежнему брал его с собой на охоту и рыбалку. Папа никогда не забывал про Шурика и как раньше переживал с ним множество моментов. Но меня уже не интересовало, что интересного произошло на рыбалке, на охоте… я больше не расспрашивал об этом папу и не слушал, когда он рассказывал сам. У меня были свои «заботы».
Таким образом, я потерял достаточно много лет из жизни Шурика, о чём сейчас искренне сожалею…
Но время, как уже говорилось раньше, не переставало идти, наступила осень того же года. Я продолжал расти, брат вернулся из своих злоключений, а Шурик незаметно для нас постарел. Его блестящая чёрная шерсть стала тусклой и покрылась сединой. Собачий нюх и слух притупились, исчезла его чуйка. Шурик с трудом различал звуки, доносившиеся из подъезда. Не мог определить свой или чужой. Часто ошибочно вилял хвостом, когда в подъезде находился чужой человек. Часто ошибочно лаял, когда к нам в квартиру стучались соседи, а иногда даже лаял, когда кто-то из нас приходил домой. В его взгляде исчезла искра. В его глазах больше не было той страсти, неимоверной силы, которая раньше не покидала их. Сейчас его взгляд был наполнен душевными страданиями от внутренней борьбы. Нет, он не перестал бороться. Его дух по-прежнему был полон сил, но он не мог не заметить физических изменений в себе. Он пытался делать всё как раньше. Он не переставал защищать детей на площадке, но часто ошибочно «налетал» с лаем на
